Армия произвела перегруппировку на противоположном берегу Немана и после сильной грозы, налетевшей, словно зловещее предзнаменование, двинулась вперед по русским равнинам. Волна воодушевления несла солдат, впервые ступивших на землю, которую шли покорять.
Однако приходилось признать очевидное: местность была разорена, население бежало, а русская армия отступала без боя, вызывая у Наполеона чувство разочарования от невозможности одержать быструю победу, на которую он надеялся.
Это было стратегическим решением. Два русских генерала, Барклай-де-Толли и Багратион, сделали выбор в пользу арьергардных боев, заманивая Наполеона вглубь страны и ослабляя его армию. На пути Великой армии уничтожалось все, включая жилища и урожай. Все, кто мог бежать, крестьяне и скот, покидали родные места. Французов надлежало выбить из колеи поисками невидимого и неуловимого врага, замедлить их наступление, лишив их крова и возможности пополнить запасы провизии за счет местных ресурсов. Великую армию вынудили наступать форсированным маршем, преодолевая широкие полосы покинутых и опустошенных земель и одновременно поддерживая боеготовность своих частей, чтобы быть в состоянии отразить неожиданное контрнаступление русских.
После долгого отступления армия генерала Барклая-де-Толли вблизи Смоленска предприняла первую попытку отрезать Великой армии путь на Москву. Разыгралось ожесточенное и кровопролитное сражение, в котором русские понесли втрое больше потерь, чем у французов и их союзников, затем русская армия возобновила движение вспять, чтобы Наполеон, пребывавший в очевидной нерешительности, не смог воспользоваться успехом и разгромить неприятеля.
Где-то на расстоянии 150 километров от Москвы русское командование, во главе которого незадолго до этого был поставлен генерал Кутузов, решило дать крупное сражение с целью перекрыть Великой армии подступы к древней столице России. Кутузов выбрал место для позиции близ реки Москвы, которая течет в направлении Москвы, и деревни Бородино[1].
Сражение, великолепно описанное Л. Н. Толстым в романе «Война и мир», было неслыханно жестоким. По некоторым оценкам, число убитых в этот день — самое большое за всю военную историю до битвы на Сомме в Первую мировую войну[2].
В целом победа осталась за Великой армией, и она могла идти в наступление на Москву, однако русские солдаты оказали столь героическое сопротивление, что Кутузов позволил себе отправить в Санкт-Петербург ложный рапорт об одержанной победе.
В течение следующей недели в среде русского командования велись ожесточенные споры о том, следует ли армии дать последнее сражение у ворот Москвы, в котором она с большой вероятностью могла быть повержена. В конечном счете Кутузов решил оставить Москву, дабы спасти остатки собственных войск, после чего установилось своеобразное перемирие: авангард Великой армии во главе с Мюратом шел по пятам отступавшей русской армии, не атакуя ее. Имели место даже сцены братания прикрывавших отступление казаков и шедших в авангарде французских гусар.