— Капитан Вербин, сыщик третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, — ответил я, — мне вверено следствие убийств на Кислых Водах… Поскольку присутствуют основания опасаться за жизнь графа Белосельского, вынужден ненадолго нарушить покой его родственников…
Ответ прозвучал весьма убедительно.
— Не могу понять, кто желает смерти графа? — произнес Федулин, не дожидаясь вопроса.
Он явно нервничал. Возможно, переживая за судьбу графа. Однако скуластое лицо не сменило выражения, оставаясь неподвижной суровой маской.
— Прошу вас вспомнить утро покушения, — я решился сразу перейти к делу.
Собеседник на мгновение задумался, запрокинув голову.
— Рано утром по обыкновению я совершал верховую прогулку перед завтраком. По возвращении граф показал мне дыру в стене и рассказал о случившемся… Как ни странно, он не был напуган, скорее, удивлён…
Рассказ оказался краток. Федулин не был свидетелем покушения, о чем ясно давал понять.
— Выстрел прозвучал, когда я собиралась спуститься к завтраку, — немного робко включилась в разговор его супруга, — О! Мне стало страшно, и я на некоторое время задержалась в коридоре, вслушиваясь в голоса из гостиной. Вам покажется глупым, но, лишь удостоверившись, что все живы, рискнула спустилась вниз…
Дама смущенно улыбнулась, поправляя пышный манжет изящною рукою в белой кружевной перчатке.
— Моя супруга боится крови, — пояснил Федулин с улыбкой, в голосе звучала некая гордость за душевную нежность жены.
Его ладонь покровительственно легла на открытое плечико молодой дамы. Рассудительному мужу нравилось опекать утонченную супругу.
— Да, для меня нет ничего страшнее окровавленного мертвеца, — Дама взглянула на меня немного виноватым взглядом.
Своим взором она извинялась за сказанное, поскольку меня, повидавшего на своём веку немало «страшного», могли задеть столь не осторожные слова. Федулина напрасно опасалась, ее страхи не побудили никаких чувств.
— Нельзя не заметить, что подмена лекарств вызвала вполне справедливое волнение? — продолжил я.
— Не могу знать, кто это сделал! — четко отрезал Федулин. — А раз не знаю, то и гадать не стану. Неблагородное дело!
Супруга послушно промолчала, изящно пожав плечиками, утопавшими в бантах.
* * *
Госпожа Роговцева, подруга покойной, не скрывала, что наша вынужденная беседа сильно досаждает ей, хотя встретила меня с исключительной учтивостью. Вспомнилась болтовня об этой персоне, мол, «уморила трёх мужей и ищет четвёртого». Роговцева одетая и причёсанная по последней парижской моде, являла собой образец светскости. Каждый её жест и интонация были отточены до мелочей. Она держалась в привычной холодной и отстраненной манере, как всякая светская особа, пресыщенная восторженным вниманием поклонников.