В последний вечер мы закатили пирушку, на которой присутствовали только свои: Еременко, мы с Семеновым, Скоков и еще несколько офицеров. Хотели и Бурова позвать, раз уж он здесь, но старый наемник, всего пару раз пообщавшись с генералом, засел на своем вооруженном сухогрузе, сослался на старые раны и отказался.
С утра пораньше господин имперский министр заморских колоний погрузился на борт "Аделаиды" и отправился обратно на родину, а мы с Семеновым проводили его и провели собственный совет. Я собирался немного отдохнуть после вечерних возлияний, поваляться на койке и подремать, а только потом разговаривать на серьезные темы. Однако Семенов захотел решить все сразу и начал с благодарности.
— Спасибо, что заступился за меня перед генералом, — сказал он и посмотрел на меня.
Отметив, что Еременко свое слово сдержал и выставил меня перед Семеновым в лучшем свете, я закурил и махнул рукой:
— Не стоит, Саня. Мы в одной лодке и у нас общие проблемы. Это не по дружбе, а по расчету. Тебя я знаю, а кто придет тебе на смену? Неизвестно. Поэтому пусть все остается, как есть, а проблемы имеются у каждого. И у тебя, и у меня, и у Еременко, и даже у императора.
— И все-таки я перед тобой в долгу… — Он помедлил и добавил: — Я, действительно, раскис. Не был готов к тому, что случилось, и едва не сломался. А ты меня поддержал и прикрыл.
— Долг — дело хорошее, — я усмехнулся и спросил: — Мастеров, оборудование и запчасти для ремонта "Ветрогона" дашь?
— Конечно.
— Когда?
— Мои инженеры и снабженцы уже получили указания. К ночи все погрузим на "Ловкого", а что не сможем, доставим через неделю на сухогрузе.
— Добро, Саня. А что насчет грузов из Метрополии, как делиться станем?
Отключив наши УКВ-радиостанции, чтобы не отвлекали, мы начали спорить. Сразу завелись, и пошла дележка, кому и что нужнее. Спорили с азартом, иногда даже на повышенных тонах. Но это мелочь. Мы все равно оставались друзьями.
За четверть часа поделили все грузы и собрались подняться в гору, чтобы в штабе попить чая. Однако появился Кара. Он покинул свой сухогруз и, размахивая единственной рукой, направился к нам. Старый наемник торопился — это было заметно, и Семенов, слегка прищурившись, усмехнулся:
— Кажется, что-то случилось.
— Наверное, — согласился я с ним.
Кара подошел и хлопнул ладонью по кожаному чехлу с УКВ-радиостанцией, которая висела у него на груди:
— Вы чего не отзываетесь? Я вас зову-зову, а в эфире тишина.
— А в чем дело?, — поинтересовался я и включил радейку.
— Алжир на связь вышел. Сам Фархад Абуталеб в эфире.