22.
Форт Передовой.
17.01.2073.
"Джип" мчался вдоль океана. Порывы холодного ветра проникали сквозь приоткрытое окно и на кожу попадали мелкие капельки соленой воды. Скоро поворот и блокпост, от него наша автоколонна из трех машин повернет на юг и доберется до укрепления в районе Сиерра де Мейра. Дикарей рядом быть не должно, наши разведгруппы регулярно прочесывали местность, но посматривать по сторонам надо. Впрочем, с нами Лихой. Если он почует врагов, предупредит.
Время от времени я посматривал на сына, который хотел начать разговор, но никак не решался. Следовало его поторопить, и я спросил:
— Так о чем ты собирался со мной поговорить?
— Отец, я слышал, будто из Метрополии пришло указание отправить всех подростков от двенадцати до четырнадцати лет в Краснодар на обучение. Это правда?
— Да. Только не указание, а рекомендация. И не всех подростков, а только из семей командного состава.
— И что ты решил?
— Отказал.
— Но почему!?
Сын очень хотел попасть в Краснодар, где его сразу зачислят в спецшколу, в которой обучалась будущая элита Черноморской империи, "юные симаковцы", не так давно переименованные в "имперских соколов". Наверное, насмотрелся видео, которое привозили нам из Метрополии, и потому завелся. Его манила столица. Как и многих других молодых людей ее далекий свет привлекал Игоря, и в этом нет ничего удивительного. Я тоже когда-то мечтал покинуть затерянную в лесах деревушку, и моя мечта осуществилась, а сын похож на меня. Вот только стартовые условия у нас разные. Мне терять было нечего, в случае гибели плакать было некому, а он наследник крупного графства, с отличными перспективами развития, и мне не хотелось его отпускать. Лучше уж сам буду его обучать и готовить, а доверять имперским учителям, которых я не состоянии контролировать, не хотелось. Вот не лежит к этому душа и все тут. А еще есть один немаловажный момент — контроль. Через сына могут надавить на меня. Ведь я хоть и не самостийник, а верный слуга императора, но на все происходящее имею собственное мнение, которое может не совпадать с доктриной государства.
Таковы мои резоны, но сыну об этом напрямую говорить нельзя. Особенно при свидетелях в лице моего постоянного водителя Вани Шарова. Он свой в доску и я знаю его еще со времен службы в Четвертой гвардейской бригаде. Однако мне известно, что "верный друг и товарищ" время от времени отправляет в столицу секретные донесения. Проще говоря, постукивает на своего командира. И я мог бы его легко убрать, отодвинуть от себя подальше. Да только смысла нет. Уберешь одного, подведут другого, а этого я хотя бы знаю. Поэтому говорить надо то, что можно сказать Илье и что не будет истолковано в столице как измена.