Интернета у них нет, он даже слова такого не знает, но эфирная сеть — присутствует. Как мы поняли из его объяснений, эфир — здесь более широкое понятие, по нему передаются теле и радиосигналы, а также компьютерная связь. Раз в месяц в большие поселки из Алахара привозят кристаллы с записями — там и фильмы, и концерты, имперские новости и т. п. Конечно, это все устаревшее на месяц, но им и так хорошо. Передатчики вещают практически на весь материк, и связаны в единую компьютерную сеть. Так что они в курсе всех новостей, новинок моды, или технологий.
Пока мы так беседовали, я поглядывал на позади идущих Степаныча и Абрама. Проводник, коротко что-то спрашивал Абрама, тот подробно отвечал, но о чем шел разговор — нам не было слышно. Так неспешно добрались до нашей машины. Зайдя внутрь, Степаныч с мужиками стали раскладывать принесенные вещи и готовить небольшое застолье, а мы с Давидом Иосифовичем и его сыном, прошли к водительскому месту.
— Присаживайтесь, — указал я на переднюю пару кресел. — Я постою.
— Селена.
— Да, Стас, — она вновь появилась на переднем мониторе.
— Помнишь, я тебе сбрасывал свою музыкальную коллекцию?
— Конечно, помню. Вы хотите что-то послушать?
— Да, проиграй нам, пожалуйста, небольшой микс по куплету из песен Шаляпина, Лемешева, Руслановой, Козловского, Изабеллы Юрьевой, Георгия Отса.
— Станислав, — перебил меня Давид Иосифович, я уже наслаждаюсь даже только этими родными для меня российскими именами. А когда зазвучала музыка, он закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и восторженно замер. Через некоторое время, открыв глаза, он произнес: — Эта музыка очень выразительна. Эти легкие, воздушные, без малейшего напряжения голоса. Они ведут разговор так, что кажется это твой полдень, твое солнце, семья, и впереди целая жизнь.
— Давид Иосифович, а хотите, я вам включу чуть более поздние песни, 60-80-х годов двадцатого века. Вы, конечно, это время уже не застали, но они, тем не менее… Я думаю, вам понравятся. — Селена, включи, пожалуйста, в следующей последовательности эти песни: — «Нежность» в исполнении Тамары Гвердцители, затем «Как молоды мы были», которую спел Александр Градский и.
«Есть только миг» Олега Анофриева, а я пойду, помогу парням накрыть на стол.
Когда, через десять минут я вернулся к нашим гостям, то увидел, что Абрам задумчиво смотрит на отца, а Давид Иосифович плакал, теребя свое пенсне в руках.
— Что случилось, Давид Иосифович?
— Стас, — дрожащим голосом произнес он. — Об этом я и не мог мечтать — это великолепно! Это голос мое страны, моей родины, моей молодости — вы можете это все скопировать мне на память?