Первая Государственная Типография. Гатчинская, 26.
ОТ РЕДАКЦИИ.
"Записки шлиссельбуржца" М. В. Новорусского заключают главным образом его воспоминания, печатавшиеся в журналах "Былое" и "Минувшие годы" в 1906--1907 г.г. Но к ним добавлены еще две главы, из коих одна ("Статистические итоги") нигде не печаталась, а другая ("Исключительный эпизод") печаталась особо в "Современном Мире".
В таком виде, но с большими сокращениями "Записки" были изданы отдельной книгой на шведском языке в Гельсингфорсе в 1907 г. под заглавием "I den ruska Bastilien", а на немецком в Берлине в 1908 г. под заглавием "18 1/2 Jahre hinter russischen Kerkermauern". Немецкому издателю автор дал обещание не выпускать на русском языке отдельной книги прежде, чем выйдет она на немецком. Но немецкое издание было запрещено в России и таким образом "Записки" не могли появиться в свет до падения цензурных оков.
Теперь они издаются на русском языке впервые в полном виде. Автор тщательно пересмотрел прежний текст, чтобы внести в него некоторые стилистические исправления. Коренных изменений не сделано, хотя сейчас, тринадцать лет спустя после освобождения, автор мог бы многое прибавить как о товарищах по заключению, так и о самом месте заключения. Из девяти лиц, освобожденных в 1905 г., четверо уже умерло, а о двоих нет сведений... Самое же место заключения было сначала перестроено до неузнаваемости, а в 1907 г. разрушено и обезображено...
Сентябрь
1919 года.
ВВЕДЕНИЕ.
Обыкновенно записки подобного рода автор начинает писать с большой натугой и не иначе, как "уступая настоянию друзей".
Если встретишь, бывало, такую фразу у другого автора, она кажется немножко жеманной и потому совершенно излишней. Но, очутившись сам в подобном положении, видишь, что это не пустая фраза.
Когда на тебя устремляются взоры, когда ты не только становишься центром внимания (к этому люди легко привыкают), нет, когда от тебя ждут с весьма понятным волнением, чтобы ты огласил и как можно живее изобразил те ужасы, которые нельзя иначе назвать, как позором нашей цивилизации,-- тобой овладевает весьма естественная робость и нерешительность. Для такого сюжета нужно хоть немножко художественное перо, а тем более нужен известный литературный навык и уменье свободно излагать свои мысли. У меня же, увы, не могло образоваться в заточении литературного навыка, и я в этом отношении, как и во многих других, ясно чувствую свою почти младенческую беспомощность.