— Вы имеете в виду Махаева, который сопротивления украл? От этого, я думаю, завод не обеднеет.
— Пожалуй, что не обеднеет. Но речь-то совсем о другом. Ко мне, допустим, друг пришел. И вот я замечаю, что он в прихожей по карманам шарит, выгребает мелочь. Обеднею я от этого? Нет. Но руки такому не подам.
— Это разные вещи.
— Для меня нет. Если взять каждого из нас отдельно, без завода, то все мы нищие. Ну что у меня есть? Мотоцикл покуроченный, две пары штанов да пятерка в кармане. А на заводе я миллионер. Дураки не понимают, что все это наше. По-ихнему, рубль у товарища стащить — преступление, а трехсотрублевый компрессор вывести из строя — это так, издержки производства. Психология холуя. Ему пятьдесят лет твердят: "Твое все!» А дурак все сомневается: нет, мол, дядино, И тащит с завода по мелочи: кафель, гипс, полиэтилен… А иногда чего-нибудь посущественнее. Из кабинета директора ковер украли — это ж надо! С цементного завода у нас в Ленинграде — не поверите! — трактор увели. Инженер один вырулил его к забору, а ночью подошла платформа с краном, и привет! Обнаружили через месяц в другом районе. На запчасти его… Зачем далеко ходить? Я, например, точно знаю и могу доказать, что наш лекальщик Федька Рыкалов из казенных деталей лодочный мотор собрал…
— Почему же вы решили начать с каких-то мизерных сопротивлений?
— Потому что Левка — мой товарищ… бывший.
— Вы хоть с самим Махаевым беседовали на эту тему?
— Без толку. Он говорит: «С каких это пор ты милиционером стал?»
— А вы?
— А я говорю: «С тех пор, как ты стал вором!»
— А дальше?
— Дальше произошел, как выразился один ваш коллега, «обмен мнениями при помощи жестов»…
— То есть?
— Он мне врезал… Ну и я ему навесил. В общем, производственный конфликт. В курилке разводить дебаты больше не намерен. А то у нас там прямо какой-то английский клуб образовался. Посидишь, послушаешь — умные мужики, рассуждают откровенно. А на собрании молчат, при начальстве им неудобно… Но ведь мы же не гости, а директор не хозяин. Интересы одни, а договориться не можем. Я долго не хотел вылезать с этим делом. Но вот решился.
— А вдруг вас назовут доносчиком?
— Если скажу при всех, не назовут. В общем, приходите… А сейчас будем закругляться.
— Нельзя, редактор торопит. Давайте в темпе. Вот вы сказали: «Я хозяин завода». Всегда так было? Это врожденное?
— Сначала являлся на восемь часов. Переоденусь по звонку — ив спортзал, на танцы, к приятелям. А потом научился работать и полюбил завод. Но окончательно убедил меня а том, что я хозяин завода, один капиталист. В составе шведской делегации побывал у нас на заводе Густав Эриксон, внук бывшего владельца. И вот меня с ним познакомили. Парень оказался ничего. Простой, общительный. На всех станках умеет работать. Нашим бы технологам так. Я даже удивился, капиталист все-таки… По-русски говорит, как мы с вами. Я-то в языках не силен. Рассказывал швед, как у него дело поставлено: порядок, четкость, ритм…