Пусть это звучит высокопарно, но я на самом деле считаю: мне повезло, что самому удалось совершить этот страшный акт возмездия. Я поквитался и за тех раненых, которые переносили невероятные страдания у меня на операционном столе, и за тех, что умерли у меня на руках. Поквитался я и за погибших ребят в сбитом вертолёте. Этим выстрелом в своей личной войне с «духами» я поставил точку.
21 февраля 2000 года навсегда остался чёрным днем для армейского спецназа. В этот день в Чечне в районе села Харсеной в одном бою погибли сразу три группы разведчиков армейского спецназа — двадцать пять человек. Выжили всего двое. Мне удалось побеседовать с непосредственным участником и свидетелем этих трагических событий: старшим сержантом Антоном Филипповым (одним из оставшихся в живых разведчиков) и с майором армейского спецназа А.
Рассказывает майор А.:
— Зимой 2000 года генерал Владимир Шаманов проводил наступление на южную, нагорную часть Чеченской республики. Наша задача состояла в том, чтобы выдвинуться вдоль маршрутов движения основной колонны мотострелковых подразделений и обеспечить их прикрытие. Но продвижение пехоты было затруднено: техника застряла в грязи, практически утонула. Мы перемещались по горам только пешком. На пятые сутки все группы встретились и были перенацелены на Харсеной — это село такое. Задача та же — удерживать высоты, чтобы обеспечить проход техники мотострелковых подразделений.
21 февраля 2000 года три разведгруппы ушли вперёд вместе, так как связи у них практически уже не было, сели батареи у раций, только одна ещё работала. Накануне была радиограмма, что к двенадцати часам дня должно подойти пехотное подразделение, а у них будут и связь, и продукты, чтобы заменить нас и дальше выполнять эту задачу уже самим, а мы должны были уйти. Но к двенадцати часам они не пришли: не смогли подняться в горы. Продвигались очень медленно, техника у них завязла.
В то время мы находились на высоте на расстоянии где-то метров восьмисот. У меня в группе было много обмороженных и простуженных. Когда начался бой, был приказ оставаться на высоте и удерживать её. (После боя эти восемьсот метров мы прошли за полтора-два часа.)
Мы не были новичками: и боевые столкновения до этого у нас были, и в засады мы попадали, но всегда выходили. А так, чтобы в одном бою погибли почти все, — такого не было никогда. В основном сказалась усталость, которая накопилась за восемь дней этих переходов, мотания по горам. И сыграло роль, что люди расслабились, ведь им сказали, что теперь всё, пришли. Они уже слышали, как наша «броня» работает рядышком, и настроились: минут через пятнадцать-двадцать соберут вещи и пойдут.