Светел не уходил.
Спустя время мальчонка незаметно выполз наружу. Встал у входа, поднял голову к низкому туману, моросившему оттепельной сыростью. Шмыгнул носом…
– Ты чей? – тихо спросил Светел.
Мальчонка вздрогнул, обернулся, попятился:
– Дяденька, я ничего… я не буду…
Светелу захотелось смести шатёр, употчевать мокрым песком всех сидевших внутри. Кугиклы выводили знакомую голосницу. Ещё утром рука дёрнулась бы подхватить струнным согласием. Ныне пальцы слиплись в кулак, еле расплёл.
– Поди сюда.
Малыш несмело приблизился. Твёржинские дети тоже взрослых робели, но ведь не так, чтоб сразу каяться в неведомых проступках, заслонять локтями лицо! Драненькая стёганка, босовики вроде тех, что плели вчера на ристалище… Светел со двора в ремесленную тоже в чём ни попадя шастал. Здесь, в людях, разгуливал принаряженный. Он спросил:
– Бьют?
Мальчонка выглянул из-под рук, опять шмыгнул:
– Добрые они… я им до веку…
– Я сам сиротой был, – сказал Опёнок сквозь зубы. – После Беды.
Мальчонка вздохнул тряско, протяжно.
– А у нас зеленец познобило. – Оглядел добротный кафтан твержанина, решился спросить: – Дядя, ты… правда, что ли, пасынок?
Светел чуть не начал долгий рассказ об ате и маме, о бабушке Ерге и дедушке Корне. О счастье, в котором, если подумать, он прожил почти всю свою жизнь.
– Пасынками забор подпирают, – буркнул он в полумглу. – А мне новые семьяне нашлись. Брат…
– У государыни мачехи тоже сын есть, – обрадовался сиротка. – Я ему за добро великое до веку служить буду, не отслужу!..
«А я, дурень, медяки чуть личнику не метнул… за глупых кукол вывалить рвался…»
Вынул из-за пазухи пряник, купленный Жогушке.
– Чьих они?
– Да вагашата. Мы-то веретейские были.
Светел с некоторым усилием припомнил: Веретье и Вагаша стояли в Левобережье. Вот, значит, куда окрутили замуж бабёнку, игравшую песни в шатре. Вот где премудрости набралась. Стала вместо новой матери государыней мачехой.
– У нас на Коновом Вене такой веры нету, чтобы сирот… – начал было Опёнок, но в шатре как услышали.
– Котёха! Где опять заснул, безделяй?..
Тот бросился со всех ног. Светел поднялся, пошёл в другую сторону. «Серебро, что за лыжи… мальца выкупить… Бабушке с мамой в доме подручником, Жогушке братом весёлым… Я бы выучил всему… за мужика в доме оставил…»
Кайтар терпеливо ждал у ледяного пруда.
– Куда убежал? – спросил он Опёнка. – Как есть всё пропустил!
– Что пропустил?..
– Девка с матерью возвращалась. Большим поклоном кланялась. Меня в щёки целовала, тебе подарочек отдавала. Держи вот.
Светел недоумённо пожал плечами, вертя в пальцах булавку для мужского плаща. Су́темки догорали, но хвойная ветка с усевшейся птахой была ещё различима.