Графиня нас усадила и представила гостям. У меня просто в ушах зазвенело — все князья да графья, на худой конец бароны. Минут через пятнадцать мы говорили с ней по душам, точно и век знали друг друга. А через часок она отвела меня в сторону и шепнула:
— Если я вам нравлюсь, то докажите мне это и исполните мою просьбу.
— Да хоть сейчас, — отвечаю, — прикажите — и птичьего молока достану.
— Нет, — говорит, — птичьего молока я не пью, а закусить и выпить было бы действительно невредно. Вы же знаете от Александра Ивановича, что я благородна, но бедна. Вот, милый, вы и слетайте, да живо дюжинку вина да закусок разных привезите… А то и дядюшку, с которым я вас познакомила, и гостей моих угостить нечем.
— С превеликим удовольствием, я сию минуту слетаю.
И действительно не поскупился. В полночь мы сели за стол и начался пир горой. Все шло очень интересно: общество, разговоры, графиня, коих в лорнетку оглядывает. Со мной ласково шутит.
Однако стал я примечать, что публика начинает поднапиваться.
Конечно, все по-благородному. Не орут и в ухо не заедут, а так только раскрасневшись, да спорят чаще и погромче. Но к концу ужина приключилась такая история, что просто ужас меня взял.
На конце стола один из графов с князем заспорили. Сначала о чем — не слышал, а только граф говорит:
— Да знаете ли вы, что род мой я веду с основания Руси-матушки?
А князь отвечает:
— Эка невидаль! Я свой род веду, можно сказать, чуть ли не с основания мира.
А граф:
— Ну это пардон, не может быть, врете!
Тут князь гневно вскочил:
— Прошу вас, граф, не выражаться!
Граф что-то ответил, и пошло, и пошло. А потом все стали кричать: «Дуэль, дуэль». Моя графиня заплакала, ейный дядюшка стал успокаивать ее и помахивать перламутровым веером. Поздно ночью мы выбрались с Александром Ивановичем и вернулись в гостиницу. Что-то будет теперь?! Неужто и в самом деле стреляться будут?
24 июня.
Вчерась вечером был опять у своей графини. Разговоры разговаривали.
Прямо я еще ничего не говорил, разные намеки делал.
Графиня сентиментально слушала. Очень она тревожится о дуэли.
Говорит, что теперича, разругавшись, граф и князь сидят по домам, составляют духовные завещания и друг другу разные неприятности пишут. Сегодня с утра набрался духа да и налетел опять к ней, решил разом покончить, чего тут зря лясы точить. Приехал, повертелся на стуле, ну конечно, для начала спросил о здоровье, не колет ли в животе, не болит ли горло и все прочее.
— Нет, — говорит, — мерси, я здорова.
— Так позвольте вам предложение руки и сердца сделать.
— Очень приятно, — говорит, — за мной дело не станет, а только в нашем кругу такие вопросы дамы сами не решают. Поговорите с моим дядюшкой, что он скажет.