– Мама мыла раму, – послушно повторил я, и у меня получилось. Так, стоп! Сорокового уровня я достичь ещё не успел, значит я где-то встретил бога. Почему где-то? Судя по всему именно здесь, с учетом того, что он может управлять местной гравитацией, запросто изменяет свою голову и так много знает.
– О! Кажется, мыслительный процесс пошёл! Ну, раз так, позволь представиться: Хаос. Бог, как это ни странно, хаоса, безумия, творчества, гениальности и неординарных решений. Кроме того я ещё потакаю всяческим розыгрышам, веселью, шуткам, ну и самую малость коварству. Согласись, что хорошего розыгрыша без лёгкой толики коварства не получишь. Кроме того, ты мог обо мне слышать под разными другими именами, среди которых есть даже женские и вымышленные, такие как Шеогорат, Локи, Дионис, Ата, Лисса. Кроме того, иногда мои функции приписывались совсем уж нелепым тварям, вроде лепреконов и барабашек и даже бабайки. Да, бабайка – это тоже я. Хотя от этого немного стыдно. Ну как стыдно… Ты же вспоминая многие свои поступки, наверняка думаешь, вот же я дурачок был! Да? Ну вот и у меня с бабайкой такая же история. Впрочем, к чему я это всё? Как тебе моя поэзия?
Такой резкий переход от исповеди про бабайку к вопросам поэзии меня вогнал в ступор.
– Э? – только и смог я выдавить из себя, – Какая поэзия?
– Ну как это какая? Как какая! Замечательная. На каждой странице – свой кусочек безумия с общим выводом. Разве же это было не прелестно?
– Какой странице?
– Ну что же ты такой трудный-то… Ну давай, шевели мозгой своей медленной. Что последнее ты помнишь из реального мира, а не окружающей нас сейчас красоты, – он протянул руку, и на неё неизвестно откуда приземлилась бабочка причудливой расцветки. Когда она развела крылья, мне удалось рассмотреть рисунок во всей его красе: на меня смотрела гнусная рожа какой-то твари, со стекающей кровью по клыкам кровью. Да уд, забавные тут бабочки… Стоп! Не о том я думаю!
– Последнее, что я помню, – это чернота, в которую я влетел в хранилище.
– Вот! И как ты думаешь, что это такое было? Не знаешь?
Я помотал головой, подтверждая последний вопрос.
– Ну вот так всегда! Стараешься, пишешь книгу, стихи к ней, можно сказать к каждой страничке находишь индивидуальный подход, вкладываешь в неё душу, оживляешь её, а этого никто не ценит. Её почему-то прячут в самом дальнем уголке одного из самых тайных хранилищ мира. Вот где справедливость?
– Постой! Ты хочешь сказать, что эти стихи на дверях – это твоя поэзия? Но почему на дверях? Причём тут страницы и почему книга?