Так у тебя, получается, папа был музой.
Настоящей музой и вдохновенным едоком.
Такие музы на вес золота. Я, например, ни за что не стану пробовать разное подозрительное что попало. В этом смысле моим ближним очень не повезло.
Мой папа тоже очень любил экспериментировать с едой. Но есть результаты своих экспериментов ему приходилось в одиночку. Впрочем, он как-то не особо расстраивался, только искренне удивлялся – ну неужели я вот это прекрасное серо-бурое нечто даже попробовать не хочу?!
И правда, удивительный ты человек.
Справедливости ради, мой папа отлично готовил. И чувствовал себя при этом очень крутым чуваком. Среди людей его поколения считалось, что готовить еду – не мужская работа. А он надменно отвечал: это у вас просто руки из задницы, а в ресторанах все шеф-повара мужики!
То есть он анархически рушил устои?
Получается, так.
И правильно делал. Ясно же, что готовить должен тот, кому это нравится, вне зависимости от половой принадлежности. Потому что готовят все-таки руками, творят сердцем, а новые вкусовые сочетания придумывают головой. При чем тут половые органы, стесняюсь спросить?
Кстати, мыть посуду за поваром – это папина идея. Пока мама была жива, готовила все-таки в основном она. И после каждого вечернего семейного обеда (как же я, к слову, до сих пор ненавижу идею обязательных общих обедов из трех блюд, которых сперва мучительно долго ждешь, а потом получаешь вдвое больше, чем хочется съесть за один присест!) папа обязательно мыл посуду. Сам мыл, подчеркиваю, а не ребенка в моем лице заставлял. Ему было приятно, он чувствовал себя героем, спасителем и благодетелем. Прямо светился над кухонной мойкой. Вот что называется настоящий хороший пример.
И в результате мы таки научились на хороших примерах: я – готовить, а ты – мыть посуду.
Отдельно смешно тут то, что меня просили никому об этом не рассказывать. Собственно, мама просила. Чтобы ее не осудили, как плохую хозяйку, а папу – как «не-мужика». Но мне к тому времени уже было понятно, что взрослые в большинстве странные люди с причудливыми, нелепыми идеями. И никакого впечатления эти мамины страхи на меня не произвели.
А мыть посуду мне, кстати, довольно долго не разрешали. Боялись, я все разобью (хотя за всю детскую жизнь мне удалось разбить всего одно – одно! – блюдце). Подозреваю, я еще и по этой причине так охотно до сих пор ее мою. Мытье посуды в моих глазах – это какой-то хитроумный кайф, который взрослые приберегали для себя.
Я в детстве говорила детям, что мыть посуду могут только взрослые и что, если они так уж и быть о-о-о-очень хотят, я им доверю о-о-о-о-очень важное взрослое дело.