В общем, традиции могут быть какими угодно, факт, что выход за их рамки всегда усилие, которое не каждому по плечу. Да и сама постановка вопроса – зачем-то выходить за какие-то рамки – тоже мало кому доступна.
Если в рамках хорошо, кто ж за них выходить будет.
А никому особо не хорошо. Просто вполне выносимо. И безопасно (точнее, кажется, что безопасно, на самом деле, конечно же, нет).
Попытки любой ценой удержаться в рамках традиции иногда принимают совсем абсурдные формы. Например, из-за принятого в среде, к которой принадлежали мои родители, правила «нельзя бухать в одиночку» (кто выпивает в одиночестве раз в неделю – конченый алкоголик, а кто ежедневно, но в компании, с тем все вполне нормально, только «слишком мало времени уделяет семье») – так вот, из-за этой прекрасной традиции мне пришлось пить портвейн с тринадцати лет.
Портвейн мне пришлось пить не со старшими товарищами в подворотне, как обычно случается в столь юные годы, а с папой. Он всю жизнь был очень компанейским человеком, но на старости лет все его друзья куда-то подевались – кто-то уехал, кто-то умер, с кем-то рассорились. Осталось несколько приятелей, но они не каждый вечер были свободны. И не всем здоровье позволяло регулярно выпивать.
Поэтому он подключал тебя?
Ну да. Когда папе хотелось выпить, а подходящей мужской компаниине находилось, он покупал бутылку портвейна и бутылку лимонада «Буратино». Или «Дюшес». Сам пил портвейн, а мне делал коктейли – портвейн с лимонадом. Портвейна, конечно, наливал совсем немного. Но наливал!
Естественно, можно было отказаться, не то чтобы меня заставляли бухать шантажом и угрозами, но мне наши посиделки скорее нравились. С папой интересно было болтать. Ну и чувствуешь себя Очень Взрослым Человеком с больших букв О, Вэ и Че. И отдельно, очень приятно было сказать ровесникам: «Не пойду сегодня вечером с вами в кино, мне с папой бухать надо, он уже портвейн купил, ждет».
Это потрясающе звучит.
Удивительно, что он принимал тебя как взрослого собутыльника, то есть собеседника. Мои родители слушали и разговаривали со мной-тринадцатилетней с таким, знаешь, снисхождением – как Очень Взрослые Люди к заготовке Будущего Взрослого.
Ну, папа мой в этом отношении всегда был отличный. Он не умел, да и не хотел возиться с детьми как с детьми. Или ты мне друг-товарищ, или иди в песочнице играй. Опция «друг-товарищ» подразумевала, что тебя будут брать с собой в лес и на рыбалку. И гулять по городу вечерами. И рассказывать сказки – но только при условии, что ты тоже будешь рассказывать. Столько же сказок, сколько он рассказал тебе, чтобы все честно.