- Из города дилижанс едет - появился рядом с нами Райян в пять часа вечера.
Тяжело подымаюсь, пригибаюсь, и взбираюсь на холм к нашему наблюдательному пункту, смотрю в бинокль.
От города в окружении всадников едет знакомый мне дилижанс. Не доезжая ста метров до пулемётной точки остановился. Из него вышли двое французов с повязками на лицах и с тяжёлыми саквояжами в каждой руке и направились на авиабазу. Потом весь отряд развернулся и направился обратно.
- Эх, никак сработало. Молодец Пейман - обрадовался я.
- Слава Аллаху - произнёс Шахин. - Я честно сомневался.
Перевожу бинокль на авиабазу. Самолёты уже давно вернулись из разведывательных полётов. Очень хорошо. Особой нервозности я не заметил, разве что французы все попрятались. Даже в курилке никого сейчас нет. Понаблюдав немного за французами, и ничего путного не обнаружив вернулись на место, где и провалялись под навесами до ночи.
Чуть только начали смеркаться, мы начали очень медленно, медленно подбираться к авиачасти. "Роли" распределены, теперь главное чтобы "актеры" не оплошали. Авиачасть практически и не освещается. Кое-где только мелькают отблески керосиновых ламп. Снимать часовых луры достаточно хорошо умеют. На удивление они оказались очень хорошими воинами с холодным оружием. Я с удовольствием наблюдал за их тренировками вечерами. Вот теперь мне стала и понятна мощь Оттоманской Империи, которую она потеряла только с развитием огнестрельного оружия.
За Шахином я залез в небольшую сторожевую огневую точку в виде полу дзота с окопам, где луры уже вырезали двух французов и полезли дальше. Только долгое наблюдение за постом и наша хитрость позволили это сделать. Осмотрелся. Очень яркие звезды на небе. Да так ярко сверкают, что таких "огней" я не видел в России. Они давали хорошее освещение. Оба, никак пулемёт Шоша. Ну его узнать просто невозможно, с таким-то дебильным полукруглым магазином. Читал, что все вояки на него сильно матюгались в Первую мировую войну. Особенно в этом отличились американцы. Снимаю с одного трупа, примерно моего размера пиджак и одеваю на себя. Потом кепи, прародительницу бейсболки.
Мы в четырёх, остальные разбрелись по авиабазе, затаиваемся перед дверью чуть отдельно стоящего здания радиостанции с высокой антенной. Тут где-то тихонько гудел бензиновый генератор, и неяркий свет прорывается через тропические ставни небольшого окна. Окно выходит во внутренний двор части и раньше мы его не видели. Приходится спешить. Не дай бог что-то пойдёт не так и французы начнут оказывать сопротивление. Я спокойно тихонечко пытаюсь открыть дверь. Закрыта...зараза. Это действие досталось мне, как знатоку французского языка и моего категорического запрета применять в этом помещении огнестрельное оружие. В руках у меня старая тёмная шкура барана, которую я зажал перед собой. Сзади за поясом прямой нож, который можно и метнуть в случае чего.