- Господин Сафонофф, скажи своим, чтобы расслабились. Давай отойдём, поговорим спокойно - я на русском языке, чем изумил Сафонова и уставился на будёновку-раритет с задником. Занятная вещица и крайне неудобная. По телевизору видел, а вот в живую первый раз.
- У нас господ нет - встрепенулся он.
- Ну, нет, так нет. Но поговорить тет-а-тет надо - вздохнул я. - Прошу и показываю на бак судна. А куда мне его ещё приглашать?
- Нам по одному ходить нельзя.
Твоё ж. Вот же засада. Вижу как "настроили уши" его напарники.
- Господин Сафонофф - специально коверкаю фамилию - я бы вообще-то хотел поговорить, с кем-нибудь кто у вас представляет самую большую власть.
- Хорошо - и мы сделали десяток шагов в сторону.
- Я привёз пару довольно таки новых военных французских самолёта и ещё два двигателя. Ваше же руководство приглашало иностранных инженеров со всего мира или нет?
- Так вы коммунист-интернационалист? - обрадовался таможенник.
- Боже упаси. Я предприниматель. Хочу вам продать или поменять свой груз на ваши товары - расстроил я сильно конопатого. - К вам что, торговцы не приходят?
- За прошлый год было десять греческих судов. Привозили скот и разное зерно. Ну а посмотреть можно?
- Чему тогда удивляешься? Разве не видел на корме мой греческий флаг?
Матросы по моей команде открывают трюм, и мы спускаемся туда, мне даже пришлось для этого снимать халат. Я направился к ближайшему авиадвигателю, который не сильно заложили тюками. За нашими действиями, как за врагами народа, внимательно наблюдают сверху два других таможенника.
- А это что? - показывает Сафонов на рулоны шёлка и кож.
- Маскировка - чем окончательно расстроил Сафонова. - Авиадвигатель "Рено" 300 л.с... между прочим - раскидав тюки и приподняв брезент, показываю край мотора. - Так что плыви в город и найди мне самого главного, с кем я могу обсудить это дело. Только смотри, чтобы меньше знали.
- А где вы так хорошо говорить по-русски научились?
- Сафонофф давай делом заниматься. Время деньги. Я не собираюсь тут долго стоять и терпеть убытки. За скорость дам пару добротных французских ботинок. Правда, ношеных. А то вон у тебя обувь сильно износилась.
- Взятка.
- Да-а. Кто тебя только этому учил, что ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным? - вздыхаю я и хватаюсь двумя руками за голову. - Не выдумывай. Это дружеская помощь капиталиста пролетарию - съехидничал я - а там как хочешь. Хочешь, бери, хочешь не бери, твоё дело.