«Вы знаете, что бывают в жизни человека такие периоды, когда он выдерживает, с одной стороны, жесточайший напор «среды», с другой — решает крупно сломать свою «биографию». Я сейчас именно в таком положении. Последние недели для меня были обмазаны мерзостной тиной склок и боев в стакане воды. Я человек темпераментный, я ушел весь в борьбу, а потом вдруг понял, что все это «суета сует», что мне необходимо все это оставить и заняться исключительно литературной работой. Я сейчас раскачиваюсь для того, чтобы бросить Союз писателей, «Сиб. огни» и все прочее»[19].
Но «раскачиваться» В. Зазубрину не дали. События нарастали с такой лавинообразной быстротой, что в принципе готовый ко всему Владимир Яковлевич тем не менее был растерян, «ошельмован и потрясен». Уже в июне 1928 года бюро Сибкрайкома ВКП (б) вынесло резолюцию о журнале «Сибирские огни». В ней говорилось, что «наряду с известными достижениями… журналом допущены серьезные идеологические ошибки». Опубликованы, говорилось далее, произведения, отражающие «чуждые рабочему классу настроения и влияния» (роман А. Югова «Безумные затеи Ферапонта Ивановича», статьи А. Бурдукова «Сибирь и Монголия», В. Зазубрина «Литературная пушнина» и др.)». В этой же резолюции в адрес редакции и руководства журнала записывается «недостаточно критическое отношение к идеологической выдержанности собственных произведений, в результате чего последние нередко дают неправильное, вредное по своим результатам, отражение советской действительности (В. Зазубрин «Заметки о ремесле» и проч.)». Положение усугубилось еще и тем, что, вернувшись с XV съезда партии, гостем которого он был, В. Зазубрин привез и опубликовал статью известного критика А. Воронского, исключенного к этому времени из партии «за принадлежность к троцкистской оппозиции». Сразу же после появления резолюции В. Зазубрин освобождается от работы в «Сибирских огнях» и Союзе сибирских писателей.
Без сомнения, крайне мрачна и неприглядна роль группы «Настоящее» в дискредитации авторитетнейшего сибирского писателя. Однако никак не лучше выглядят и партийные работники, поспешившие «отреагировать» таким образом на окололитературную возню, и коллеги В. Зазубрина по литературному цеху, не захотевшие или побоявшиеся поддержать его в трудную минуту.
В мемуарном очерке «Огнелюбы» А. Коптелов, например, сообщает, что «на решение бюро Крайкома писатели откликнулись быстро и по-деловому»[20]. Оперативность же и деловитость эти заключались в том, что сразу вслед за резолюцией Сибкрайкома правление Союза сибирских писателей принимает обращение ко всем членам Союза и писателям, работающим в Сибири, в котором полностью одобрялась вышеназванная резолюция и где фактически основоположник ССП вычеркивался из его рядов. Ни резолюции, ни обращению, увы, до сих пор не дано необходимой оценки.