Рамон не мог дождаться той минуты, когда они останутся вдвоем и он сможет наконец снять с нее этот чертов комбинезон. Тогда они смогут завершить начатое к обоюдному удовольствию.
– Где лежат одеяла? Я устроюсь на диване.
– Что? – резко спросил он и пристально посмотрел на Исидору. Губы ее были бледными, а глаза настороженными.
– Я же сказала, что не буду с тобой спать.
Но она заставила его поверить в то, что хочет его. Она пылала в его руках с такой страстью, что он едва не взорвался. Даже сейчас, при одном только воспоминании об этом, его пах мгновенно отяжелел. Но настороженность в глазах Исидоры его остановила. Рамон свято верил в право женщины передумать, и все же он никак не мог понять, что могло произойти в течение пятиминутной поездки на машине.
– Тогда почему ты сказала, что хочешь уйти?
Одного ее слова было достаточно, чтобы Рамон не раздумывая исчез с собственной вечеринки.
– Как я, по-твоему, должна была смотреть людям в глаза после того, что было? – взорвалась она.
– Господи, – пробормотал он, с трудом веря, что ее это настолько смутило. – Никто не знал, где мы и что делаем.
– Я тебя умоляю! – Она с такой силой впилась пальцами в свои предплечья, что кожа на них покраснела. – Каждый хочет знать, где ты находишься и что делаешь! Уверена на сто процентов, что нас кто-то видел. Наверняка твой друг Кирген добавит это в свой список историй.
Ее резкий тон не беспокоил его так сильно, как тот факт, что она могла быть права. Но ему самому пришлось долгое время привыкать к сплетням.
– Кого волнует, что скажут другие? Мы с тобой знаем правду, только это имеет значение.
– Меня волнует! Да и правда не слишком лицеприятна. – С ее губ сорвался нервный смешок. – Подумать только, я критиковала тебя за то, что не можешь не залезть к женщине в постель, а сама чуть не отдалась тебе прямо на стуле! – Она устало провела ладонью по лицу.
– Мы снова говорим о твоей матери? – скрипнул зубами Рамон. – Я не спал с ней. Запомни это раз и навсегда, потому что больше повторять я не буду.
Исидора отвернулась, но он успел заметить, как гнев и отчаяние сражаются за место на ее лице. Ему вдруг стало трудно дышать.
– Не важно, спал ты с ней или нет, это ваше с ней дело. Только я не такая! Я не сплю с кем попало, я не занимаюсь сексом на людях. Я не похожа на нее, Рамон!
– Я знаю, что ты не такая, как она, – сказал он как можно мягче.
– Судишь по моему сегодняшнему выступлению? – с горечью спросила она.
Он наконец понял, что в ней говорит не самоедство и не смущение, а стыд, глубочайший стыд. Лицо ее было пунцовым, уголки губ печально опустились. Исидора не знала, куда спрятаться от самой себя.