Сегодня соблазнительно думать, что это видение было не чем иным, как предзнаменованием.
Я вышла из ванной и позвала на помощь Л.
Я позвала ее, и никого другого, потому что в тот момент она показалась мне единственным человеком, способным понять, что со мной происходит.
Л. пришла через полчаса.
Она сняла пальто, заварила чай, усадила меня в кресло возле окна.
Л. спросила пароль моего компьютера.
Л. села на мое место у письменного стола.
Л. сказала: начнем с того, что ответим на все письма, а потом напишем это предисловие.
Л. вслух прочла мне дипломатичные формулировки, использованные ею, чтобы объяснить отказ или отсрочить ответ. В ее устах все это звучало так просто. Так гладко.
Л. сказала, что она пользуется ими, чтобы послать пару слов знакомым, которые за последние недели что-то писали мне и которым я, похоже, тоже не ответила. Затем она составила письмо управляющему нашим домом, которого я тоже проигнорировала.
И, наконец, она приступила к предисловию.
Текст, который требовалось написать, должен был представлять собой интервью. Такова была особенность этой серии: современный писатель объясняет, почему он любит это переиздаваемое классическое произведение. Л. вслух прочитала мне канву, предложенную издателем, полтора десятка вопросов, на которые мне следовало ответить письменно. Она казалась удовлетворенной. Какая удача, от меня требовалось только говорить ей о тексте, а уж она позаботится о том, чтобы придать всему этому форму. В конце концов, это ее профессия, и через два-три дня мы будем готовы.
Л. ответила издательнице, чтобы сообщить о наших сроках.
Л. снова пришла ко мне завтра и послезавтра.
Я рассказала Л., почему люблю этот роман. Пока она писала, я сидела в кресле возле окна, недалеко от нее.
В последний день, распечатав текст, чтобы я могла пробежать его глазами, Л. вооружилась ручкой, чтобы внести какое-то уточнение, о котором только что подумала.
Склонившись над листом бумаги, конечно, чувствуя облегчение, что все кончилось, Л., которая говорила, что она левша (и всегда при мне таковой была), держала ручку в правой руке и писала совершенно разборчиво.
Да, мне следовало бы удивиться.
Да, мне следовало бы спросить Л., с чего вдруг она стала писать правой рукой.
Да, мне следовало бы спросить у нее, с чего вдруг она стала носить такие же ботинки, как у меня.
Мне следовало бы поблагодарить ее и дать понять, что завтра приходить ни к чему, потому что мы закончили.
В тот же вечер, когда Л. еще была у меня, издательница подтвердила получение предисловия. Ей все подошло, она была в восторге.