Ко мне пришла беременная женщина из Сепфориса, которая жаловалась на боли и кровотечение. Я осмотрел и расспросил ее, послушал ритм сердца, пощупал живот и понял, что ребенок занял неправильное положение – вне утеруса[70]. Прежде я сталкивался с подобным и знал, что женщина может умереть. Было удивительно, что плод до сих пор не отторгся и продолжал расти. Спасти женщину могло только освобождение от него, и сделать это следовало как можно быстрей.
Она сказала, что тайно покинула свой дом, потому что муж не хотел отпускать ее ко мне, мечтая о сыне-наследнике, а местные лекари из числа правоверных евреев лишь советовали ей усердно молиться о благополучных родах и пить побольше козьего молока по утрам. Боли становились сильнее. Эта разумная женщина выбрала момент, когда ее муж, мастер артели каменщиков, отлучится по делам в Кесарию, и отправилась ко мне.
Я объяснил ей, что ее ждет, и предложил освободиться от плода. Она без колебаний согласилась. Был солнечный полдень, и я дал ей час на подготовку: ей следовало освободить кишечник и мочевой пузырь, сбрить волосы на лобке и подмыться. Я должен был завершить все это до сумерек – свечи и лампы не давали необходимого для операции количества света.
Я велел Иуде развести огонь в печке, а сам приготовил губку, пропитанную млечным соком сильфии, и медный пессарий с острыми резцами на конце. Симон воскурил в треножнике ароматные смолы с добавлением успокаивающих трав.
Женщина легла на стол – ногами к окну, к свету. Она дрожала от страха. Я дал ей выпить вина с соком миррового дерева и толчеными семенами белены, чтобы боль переносилась легче. Идеальное средство забвения – это, конечно, несколько египетских лилий, съеденных вместе со стебельками, но в окрестностях Хоразина они не росли.
Андрей, Симон, Филипп и Матфей держали женщину за руки и ноги.
Иуда двумя руками держал расширитель лона. Я заглянул во чрево женщины, стараясь понять расположение органов и плода, которое помнил по рисункам в одной греческой рукописи, ее мне показывал целитель Априм. Действовать предстояло вслепую, при этом быстро и осторожно. Женщина громко заплакала, и Андрей погладил ее ладонью по голове, как ребенка. Она умолкла, стиснув зубы.