Андрей с Филиппом отсутствовали, Иуда отправился помогать рыбакам забрасывать сети с лодки, и к синагоге со мной пошли Симон и Матфей.
Впрочем, внутрь их не пустили. Священники хотели говорить со мной без свидетелей, присутствовать позволили только раввину Авдону, который едва скрывал радость от того, что мной наконец заинтересовалась духовная власть, ведь понятно было, что это не сулило мне ничего хорошего.
Со священниками прибыли их слуги и охранники. Эта делегация, опекаемая Авдоном, расположилась в доме при синагоге, где обычно останавливались важные гости. Там же была конюшня. От этого дома вела через сад к микве красивая, обсаженная кустами дорожка.
Мои ученики и четыре воина, сопровождавшие священников, остались во дворе синагоги.
Два священника ждали меня, сидя за покрытым узорчатой тканью столом, который был специально для этого внесен в синагогу. Авдон стоял рядом, стараясь уловить каждое желание гостей. Их звали Элиша и Ханох, они были нагидами, помощниками первосвященника, и пользовались большой властью, особенно в Иерусалиме и окрестностях. Элиша был высок и статен и имел необычную бороду – коричневую, с ровной проседью посередине, похожей на белую полосу, нанесенную раствором мела. Дорогая длинная одежда из голубого виссона и серебряное ожерелье с двенадцатью голубыми камнями, по числу Израилевых колен, придавали ему царственное величие, но его взгляд, в котором я уловил затаенную неуверенность, говорил, что этот чувственный и, наверное, неглупый человек получил свою высокую должность случайно. Ведь цари и священники не должны сомневаться ни в своем величии, ни в своей правоте, иначе для них все кончается плохо.
Ханох был низкоросл, но в два раза шире Элиши, с бородой цвета черной меди и необычайно густыми бровями, из-под которых остро смотрели маленькие и равнодушные, как у ящерицы, глаза. Этот человек явно никогда не испытывал сомнений, действуя от имени Израиля, об этом говорила вся его коренастая, в белой мантии фигура. Лицом он напоминал наемного выбивателя долгов. На запястьях у него были тонкие золотые браслеты.
Головы обоих украшали шелковые кидары со множеством складок и вышитыми голубой нитью словами «Святыня Господня». Оба они являлись членами Священного суда, неповиновение которому наказывалось смертью, и я сразу понял, что перед этими людьми нет смысла резать вены и пускать кровь. По их воле пролито достаточно крови, чтобы они давно к этому привыкли.
– Приветствую вас, достопочтенные нагиды. Вы хотели видеть меня? – спросил я, садясь на каменную, покрытую ковриком скамью у восточной стены.