— Идем, — сказал он, — выясним, чего ему надо, попробуем договориться по-хорошему.
Хозяева в сомнении покачали головами, но удерживать не стали: кому ж и пытаться договориться с колдуном, как не страннику, у которого здесь нет ни близких, ни худобы.
****
Колдун был жирен. Чтобы так разъесться, подумал Сервлий, надо жрать все время, и колдун явно подтверждал его мысль: когда они зашли, он как раз доедал пирог с вязигой. Поглядывал на них мелким глазом, хитро и выжидающе. «Подарочком от сватов, значит, не побрезговал», — со злостью подумал Сервлий. Еще его беспокоил Амадео — не выкинул бы что-нибудь. Но тот пока молчал.
Образов в избе не было, зато отовсюду свешивались пучки сушеных трав. В углу зачем-то была сложена огромная куча сухих березовых веников — париться, что ли, любит?
Сервлий сел напротив колдуна, грустно посмотрел на него, положив подбородок на руки.
— Что, — спросил сочувственно и проникновенно, — самому невеста глянулась?
Колдун поперхнулся.
Побагровел, закашлялся, непрожеванные куски полетели изо рта. Сервлий брезгливо утерся краем рукава.
— Ты что, совсем дурак? — выговорил колдун, отдышавшись. И горделиво: — Если мне девка понравится, я так беру.
— А тогда зачем?
— А для власти. Чтоб помнили, кто здесь разрешает и запрещает. И боялись, твари. Князь далеко, а я — вот он!
Это не власть, думал Сервлий, не зря ты князя помянул, это страх. И ты это знаешь. И знаешь, что к страху привыкают, поэтому ради своей «власти» будешь творить все большее зло. Даже если твое «колдовство», как считает Амадео, — просто ловко осуществленные убийства.
— И что, правда можешь, чтоб утром не проснулись?
— Могу? Да я так много раз делал! Захочу — будете кругами вокруг избы ходить, пока с голоду не сдохнете, а захочу — друг друга съедите, и нахваливать будете.
Пока он говорил это, на его жирном лице проступило сладострастие. «Нахваливать будете», — повторил он с вожделением.
Сервлий наблюдал, что будет дальше, но тут неожиданно вмешался Амадео.
— Этот человек одержим демоном! — протянув руку в направлении колдуна, громко провозгласил он. Он извлек откуда-то из складок одежды восковую свечку, щелкнул кресалом. С поднятой в левой руке свечой, правой он направил свой крест на колдуна, непрерывно бормоча молитвы на латыни.
Колдун тоже воздел руки, но какой-то непрожеванный кусок, видимо, снова помешал. Заклинание обернулось кашлем.
— Вон! — заорал колдун, и Сервлия с Амадео спинами вынесло за дверь, которая с грохотом захлопнулась за ними. Краем глаза Сервлий успел заметить, что свечка вылетела из рук монаха и упала на кучу березовых веников, рассыпая искры.