— Не больно, Аверьян?
— Терпимо.
— Благодарю, Аверьян Леонидович, — сказала Надя. — Утром верну в целости и сохранности. А сейчас сыграю для вас, пока вы будете курить свои противные сигары.
Они перешли в гостиную. Мужчины неспешно, со вкусом курили, а Надя села к роялю и по памяти, без нот играла им, пока в дверь осторожно не заглянула Феничка:
— Пора, барышня!.. — загробным шепотом возвестила она.
— Пора девичьих забав, — пояснила Наденька. — Извините нас, господа.
Девушки поднялись в спальню Нади, зажгли свечи, потушили яркую керосиновую лампу. Сразу почему-то стало тревожно, и Надя сказала приглушенно:
— Зеркала надо завесить.
— Как при покойнике, что ли?
— Не знаю, но так полагается.
— Ой, не нравится мне все это, — вздохнула Феничка, занавешивая оба зеркала. — Ну, а теперь что?
— Ждать, когда полночь пробьет.
— Страсть-то какая…
Девушки уселись рядом и примолкли. Чуть потрескивая, горели свечи, тени дрожали на стенах. Было жутковато, и Феничка вцепилась в руку своей хозяйки. Наконец снизу, из гостиной, донеслись гулкие удары напольных часов.
— Нечистой силы время пробило, — прошептала Феничка. — А теперь что?
— Теперь?.. За ворота — башмачок. Ты принесла башмачок?
— Принесла. Во двор, что ли, с ним выходить? Обсмеют.
— Давай в окно выкинем.
— Так окна на зиму заклеены.
— Тогда… — Наденька задумалась. — В форточку бросай.
— Я?
— Ну, у нас же один башмак.
Феничка покорно влезла на подоконник, открыла форточку. Надя подала старый башмак, и горничная тут же вышвырнула его.
— За ворота бросила?
— В сад. Окна-то ваши в сад выходят, а двор эвона с другой стороны совсем.
— Ну, ладно, — согласилась Наденька и забормотала: — «За ворота башмачок, сняв с ноги, бросали…» Тут у нас не совсем так, как у Жуковского. Дальше — «снег пололи». Ты умеешь снег полоть?
— А зачем его полоть? — удивилась Феничка и наставительно пояснила: — Полют грядки, барышня.
— Что-то пока у нас плохо получается, — вздохнула Надя. — После этого… После этого нам придется все равно выходить во двор.
— Зачем?
— Под окнами слушать.
— А, это интересно! — оживилась Феничка.
Девушки быстро оделись и через черный ход осторожно, боясь скрипнуть ступенькой, спустились во двор.
— Слушай очень внимательно, это важно, — прошептала Надя. — За мной к первому окну, где виден свет.
Они прокрались к освещенному окошку и замерли, навострив уши.
— Молчат там…
— Тихо!.. — зашипела Наденька.
— На круг — две тысячи, — вдруг еле слышно донесся мужской голос. — Не мало, не мало…
— Это Евстафий Селиверстович, — почти беззвучно пояснила Надя. — Отчет пишет…