Интеллектуальные способности Арсения не вызывали сомнений. Объективно, он даже был гениален. Его память хранила огромный объем данных, мозг производил операции со скоростью компьютера. Таким способностям кто угодно позавидует!
При этом Ланфен сильно сомневалась, что мальчик контролирует или даже понимает это сокровище. Его внимание было рассеянным и выборочным. Казалось, что он парит в отдаленном от земли пространстве и лишь изредка возвращается в мир людей. Его заинтересованность вспыхивала ярко, как порох, но так же быстро гасла, и любое использование его уникального интеллекта было, по сути, прихотью.
– Ты ведь хотел вести это расследование, когда Алексей Петрович спросил тебя? – поинтересовалась Ланфен. – Первый раз спросил, когда пришел к тебе в гости. Потом ты перестал хотеть, потом снова захотел, и так у тебя всегда и со всем.
Арсений лишь пожал плечами. Но то, что он реагировал, уже стало огромным достижением для Ланфен. Взаимодействие с окружающими всегда было главным вызовом для людей, подобных ему.
Тут во многом сказывалась заслуга его матери. Вообще, родители и опекуны часто недооценивали ту роль, которую играли в жизни подобных детей. Брошенный ребенок окончательно уходит в себя, и через несколько лет до него невозможно достучаться. Те же, которые росли в любви, понемногу приучались отвечать, понимали, что от них нужно. Ожидать от них обычного поведения было невозможно, но по-своему они адаптировались.
При этом подвиг матери Арсения повлек за собой один важный побочный эффект, который она, похоже, даже не заметила.
– Я знаю, что многие участники проекта пытались наладить с тобой контакт. Не думай, что они делают это из некоего корыстного умысла. Ты им действительно интересен. Мне кажется, если бы ты приложил усилия, вы могли бы поладить.
– Общение… Не терплю общение, – Арсений отвернулся. – Не хочу с ним справляться.
Вот он, побочный эффект. Мальчик вырос эгоистом.
Очень часто родители таких особенных детей пребывают в полной уверенности, что эгоизм их отпрыскам вообще неведом. Арсения с детства убеждали, что он любимый, неповторимый, самый лучший на земле.
Это принесло положительные плоды в том плане, что изредка он удосуживался отвечать на вопросы в тему. Но при этом он действительно считал себя центром вселенной. Неясно, можно ли было избежать этого, а теперь уже вряд ли что-то изменишь.
– Сейчас расследование тебе неинтересно, не так ли? Ты мог бы уже завершить его, сказать нам, что случилось с Инной, но ты не хочешь. Может быть, захочешь позже? Или я могу сделать что-то такое, чтобы ты захотел?