– Зачем вообще разыскивать? Почему эта женщина вам не сказала, где что прятала?
– Потому что ее ведь уволили! А русские женщины очень обидчивы и мстительны. Ей только в радость, если мы ничего не найдем! Поэтому меня послали. Там, в России, меня очень ценят за профессионализм, но без переводчика тяжело даже мне. Поэтому вот о чем я хочу тебя попросить… Тебе несложно было бы поработать моим переводчиком? Если согласишься, я обговорю с руководством твою зарплату.
Платить из собственного кармана Кадыченко не собирался, но и не волновался по этому поводу. Тронов сказал ему, что участники имеют право просить деньги на непредвиденные расходы, если смогут аргументировать их. Так что придется китаянке раскошеливаться!
Гань вежливо улыбнулся:
– Я не буду торговаться с вами об оплате, хотя буду признателен. Мне интересна эта работа, и я с радостью вам помогу. Вы ведь делаете благое дело – исправляете чужие ошибки! Это очень хорошо. Мой визит сюда станет лучше, потому что я, если честно, заскучал.
– Вот и отлично! Кстати, можешь и ко мне на ты обращаться, что ты в самом деле!
– Не могу, простите, к старшему – не могу.
Вот ведь чудак! Но все эти его заморочки с вежливостью и благими делами Кадыченко только на руку.
Тут важно, чтобы другие участники проекта тоже не открыли эту золотую жилу. Поэтому Всеволод поспешил перестраховаться:
– Вот еще что сказать хотел… У меня в отеле много русских живет. Я нахожу это подозрительным, есть основания полагать, что их подослали конкуренты, чтобы побольше узнать о нашем провале. Не всех, но некоторых – очень вероятно. Поэтому, будь добр, никому ничего не говори о том, что мы с тобой будем делать.
– Конечно, как скажете, – кивнул китаец. – Если вам это неприятно, я вообще общаться с ними не буду.
Кадыченко торжествовал. Отправляясь сюда, он и подумать не мог, что поход в магазин может быть таким плодотворным! Судьба улыбается редко, но, видимо, самым достойным.
Глава 5. Природа любого спора
Автобус был полупустой, и это позволяло пассажирам внутри распределиться так, как им угодно. Два задних кресла, расположенные друг рядом с другом, занимали Вероника и Алиса. Впереди сгустились китайцы, которые старались рассматривать их так, чтобы их любопытство не было слишком очевидно.
– Теперь я понимаю, как чувствовали себя негры в Америке в начале двадцатого века, – проворчала Алиса.
– Ты, главное, в самой Америке эту фразу не повтори.
– Почему?
– Потому что нельзя говорить «негры», – спокойно пояснила Вероника. – Как будто ты сама не знаешь.
– Так я ж не к ним обращалась.