У меня в голове все перемешалось. Вот стоит напротив меня человек и со спокойствием мясника рассуждает о том, есть риск в убийстве из пистолета, или яд лучше... А о заповеди "Не убий!" не думает вообще. Сказать, что он ненормальный - я не могу, вроде бы все логично. Свидетель - получай пулю. Но сама посылка, то с чего начались все это логические умозаключения, абсолютно безнравственна. Что значит: "Убью, так как не хочу, чтобы он был"? Мало ли я кого не хочу...
Как оказалось, убийца уже давно говорил на тему, касающуюся непосредственно меня или Тамары, которую я в данном случае заменяла:
- ...И когда ты мне позвонила, я понял, что с мамзером пока что не кончено. У него осталась жена, дети, и все они - претенденты на наследство, фамилию и память моего отца. Поэтому я и пришел... - он не сказал: "Убить и тебя", - но я поняла именно та. И наконец произнесла - по-моему, очень глупую фразу, вертевшуюся у меня на языке с самого начала его длинного монолога:
- А я не Тамара. И к вашему наследству никакого отношения не имею.
Он застыл столбом. В глазах промелькнуло недоверие. Дескать, крутит девица...
- Тогда кто ты? - он прищурился, но пистолет не убрал. - Я же видел тебя в кибуце!
- Видели, но не с Йоси, а с моим другом. Я - подруга Тамары, а она сейчас придет.
Словно услышав эти слова, незапертая дверь открылась и на пороге появилась Тамара, собственной персоной.
- Осторожно! - заорала я по-русски. - Тамара, это убийца!
Брескин выстрелил в меня, но я успела слететь со стула и толкнуть плечом стол. Стол упал, подминая под себя торт и варенье, а пуля ударила в столешницу.
Тамара не растерялась. Схватив табуретку, стоявшую в прихожей под телефоном, она размахнулась и стукнула убийцу по голове. Он упал, как подкошенный.
Осторожно вылезая из-за стола, я спросила Тамару:
- Где это ты так научилась?
- Эх, Лерка, побыла бы ты с мое челноком, поездила бы на перекладных за три моря с бебехами, еще бы не так научилась свою жизнь и добро охранять.
Телефон, конечно, был разбит вдребезги. По сотовому я позвонила Борнштейну и дала ему адрес Тамары. Он уже ничему не удивлялся, ничего не спрашивал и приехал через пятнадцать минут.
Брескин начал оживать. Ему надели наручники и двое дюжих полицейских спустили его вниз.
- Знаете, Михаэль, а ведь Сагеева надо отпустить, - сказала я.
- Знаю, - ответил он, - у него есть алиби.
- Интересно, почему же он так долго скрывал? Это была замужняя дама?
- Валерия, - засмеялся следователь, - ну почему вы так банально мыслите? Нет, это была не дама. Сагеев растранжирил деньги Шлуша и боялся в этом сознаться. Поэтому, взяв остаток, он поехал в Иерихон, в казино, чтобы отыграться.