А если кто-то не знал про инфаркт и весело, хлопнув Колю по плечу, налил ему рюмочку и сказал ему, мол, давай, встряхнись, не будь, как этот… На что Коля, скроив виновато-грустную и многозначительную улыбку, покажет рукой на то место, где у него сердце, разведёт руками, пожмёт плечиками, мол, сами понимаете, не могу… Тут же веселье утихнет, все перейдут на громкий шёпот и почувствуют вину за то, что живут свободно и весело в то время, как другой человек уже ничего весёлого позволить себе не может.
Человек после инфаркта, после любой проблемы с сердцем начинает своего сердца бояться. Бояться как тайного, глубоко внедрённого, смертельно опасного врага. Причём врага, который, в сущности, победил. Врага, который нарушил, уничтожил, испортил прежнюю жизнь. Врага, который подчинил своей воле все действия, планы, поступки, да и самою жизнь. Врага, с которым нужно не только всё согласовывать, но и спрашивать у него разрешения на любую мелочь. Своеволие же и непослушание может быть в любую секунду безжалостно и страшно наказано. Наказано сердцем. Человек это знает и… Не любит… Боится… Ненавидит своё сердце.
А я помню, как ты в первый раз испугался меня. Ох и испугался! Перетрусил… Запаниковал. Помню, помню!
Ты в принципе знал, что со мной шутки плохи. Ты знал, что кто-то из дальних родственников умер довольно молодым от инфаркта. Умер неожиданно. Раз – и умер. Вся родня тогда обсуждала, мол, как так, совсем ещё не старый, занимался спортом, вёл вроде нормальный образ жизни… И на тебе – инфаркт. То есть сердце остановилось.
Ты читал в книгах и видел в кино, как персонажи хватаются за сердце, бледнеют и достают заветную баночку или пузырёк с лекарством… И под язык его. Ты знал, что у дедушки болело сердце и ему нельзя было пить кофе. И коньяк. И курить. И вообще… А дедушка делал это тайком. Ты видел несколько раз, как людям становилось плохо с сердцем. Видел, знал, читал, слышал… Но это всё было не про меня. Это всё было про другие, чужие сердца. Во мне ты не сомневался. Про меня ты попросту не думал.
И вдруг тебе стало больно слева в груди. Вдруг стало больно дышать полной грудью. Стало больно двигать левой рукой, наклоняться, двигаться.
Как же ты испугался! Меня испугался! Растерялся, запаниковал… стал беспомощно озираться по сторонам, сел, замер, слабым голосом, почти шёпотом, попросил помощи… На вопрос, что с тобой, сделал трагическое лицо и страдающие глаза… Да только и смог прошевелить бледными губами: «Сердце». Тут же вокруг все закудахтали, засуетились… А ты быстро дал себе зароки и клятвы, что если выживешь, то больше никогда… Никогда того, того, того и этого… Никогда! Отныне режим, умеренность во всём и забота обо мне…