Все решил КВН. В нашем институте чтили не только Каспарова, но и Юлия Гусмана, который из года в год сидел в председателях жюри.
Шел ответственный конкурс - домашнее задание. Нужно было представить на суд зрителей выходной костюм студента нашего факультета. Мы решили добить наших конкурентов - химиков и геологов и основательно подготовились к этому этапу.
На сцене большого актового зала индустриального института стоял Рустам в позе памятника Чайковскому перед московской консерваторией. Моя обязанность была проста: чинно выходить на сцену с очередной деталью костюма и одевать ее на раскоряченный манекен. Другой член нашей команды комментировал происходящее в стиле: "Брюки превращаются, превращаются брюки..." Я была тогда желторотой первокурсницей и жутко нервничала. Тем более, что перед выходом на сцену с меня сняли очки, и я оказалась на залитом софитами пространстве практически ослепшая.
С первой деталью - короной из фарфоровых изоляторов я кое-как справилась и водрузила ее Рустаму на голову. Потом опутала его проводами и (апофеоз! ) вынесла на сцену большую киловаттную лампу. Повесив ее на шею застывшему, как изваяние, парню, я махнула рукой, и зал погрузился в темноту. Это наши ребята выключили свет. Спустя мгновение на Рустаме зажглась лампа. И - о ужас! Вместо того, чтобы покоиться на груди вроде кулона, как и было задумано, этот прожектор повис между широко расставленных ног - я не рассчитала длину проводов. В зале наступила мертвая тишина, и какой-то одинокий голос внятно произнес: "Инкубатор..." Свет тут же зажегся, ошпаренного Рустама уволокли со сцены, а публика еще долго истерически хохотала. В конце концов мы проиграли нашу команду Гусман дисквалифицировал за шутки ниже пояса.
После игры состоялась печальная вечеринка. Мы упивались обидами и дешевым местным вином. Вспоминали, какие у нас были отличные шутки, как лихо гарцевала по сцене в мини-юбке Милочка, первая красотка энергетического факультета. По мере увеличения набора градусов участниками пирушки я все чаще чувствовала на себе косые взгляды. Тут я не выдержала и разревелась. Ревела в голос, с причитаниями и всхлипываниями, в духе восточных плакальщиц. Я припомнила им все - и что мне всего шестнадцать лет, а несовершеннолетних не судят за такую малость, и что мне и так досталось в жизни, рыжей и несчастной, и вообще, хоть Гусман нас лишил победы, а я со сцены видела, что он хохотал.
Ребята оторопели. Они не ожидали такого взрыва эмоций. Обычно я сидела в сторонке, душимая комплексами, и рисовала декорации, поправляя сползающие очки. В обсуждение шуток не вступала, думая, что у других получится лучше. И на сцену меня выпустили только потому, что Милочка переодевалась и не успевала к этому конкурсу. И вдруг такой выброс энергии...