Запомнить все это было сложно, и слух не получил широкого распространения, рухнул, если так можно выразиться, под собственной тяжестью. Ну, когда, к примеру, люди перешептываются о том, что видели кого-то с чужой женой, – это одно дело: слух прост, хорошо распространяем, легко усваивается. Но большинство граждан имеют самое слабое представление о трастовых сделках, правах наследования и прочих хитростях, изобретенных юристами, а потому подобные детали создают еще большую неразбериху, чем обычно. Ко времени когда Делл закончила пересказывать эту сплетню в кафе, получалось, что парень унаследовал огромное состояние, из которого Эмпории причиталась бо€льшая часть, а семья готовилась подать иск в суд.
И лишь в парикмахерской прозвучал голос здравого смысла:
– Если он получил такие деньжищи, почему тогда помирает в старой хижине на окраине?
Тут начались споры о том, сколько именно денег имеется у Адриана. Большинство сошлись во мнении, что не много, но он рассчитывает на наследство по трастовому договору, составленному дедом. Нашелся один храбрец, который тут же высмеял остальных и заявил, что все это чушь собачья. Он уверял, что ему доподлинно известно: все члены клана Кина бедны как церковные мыши.
– Вы посмотрите на их старый дом, – предложил он. – Они слишком бедны, чтобы покрасить его, и слишком горды, чтобы побелить.
В конце июня стало еще жарче, и Адриан отсиживался в основном в своей комнате, под надрывно гудящим кондиционером, проку от которого почти не было. Приступы лихорадки участились, и он просто не мог сидеть на крыльце в удушающей жаре. В комнате Адриан находился в одном нижнем белье, и оно намокало от пота, хоть выжимай. Он читал Фолкнера и писал десятки писем друзьям из той, другой жизни. Остальное время проходило в полудреме. Раз в три дня к нему заглядывала медсестра – для быстрого осмотра и пополнения запаса лекарств; впрочем, теперь все таблетки он спускал в унитаз.
Эмпория просто из кожи лезла вон, желая хоть немного подкормить Адриана, но аппетита у него не было. А поскольку ей никогда не доводилось готовить на семью, опыта поварихе явно не хватало. В маленьком огороде произрастало достаточно томатов, кабачков, фасоли, бобов и дынь, так что самой ей всего хватало. И Адриан старательно делал вид, будто ему нравятся овощные блюда, которые она щедрой рукой наваливала на тарелку. Она уговорила его есть кукурузный хлеб, хотя в тесто входило масло, молоко и яйца. Она еще ни разу в жизни не встречала человека, который бы отказывался от мяса, рыбы, цыплят и молочных продуктов. Как-то раз она даже спросила: