. Поэтому накануне Великой Отечественной войны финское население Карелии увеличилось и составляло около 12 тыс. человек. Однако все спецпереселенцы в первые же дни военных действий вместе с другими «неблагонадежными элементами» (заключенными, «подучетниками» и др.) были насильственно эвакуированы в тыл страны. В этой связи данное сравнение численности финнов в довоенный и военный период вполне корректно.
Благодаря четкой организации в целом, эвакуация из Карелии в тыловые районы страны прошла успешно в широких масштабах и в сжатые сроки. Всего, по неполным данным, из республики эвакуировалось свыше 530 тыс. человек[445], в том числе и значительная часть финского населения.
Однако открытым остается вопрос о поведении и действиях отдельных представителей финского населения Карелии в начальный период Великой Отечественной войны. Как оценивать их нежелание эвакуироваться в тыл страны? Можно ли считать их поведение проявлением коллаборационизма? Исследуя данную проблему, приходишь к мысли о пассивной форме сопротивления советских граждан финской национальности органам государственной власти в период эвакуации. При этом следует отметить, что это пассивное сопротивление носило стихийный характер. У финского населения были серьезные основания не любить существовавший сталинский режим, многие финны потеряли своих родных и близких в годы «большого террора», вероятно, часть из них совершала эти поступки от отчаяния. Вместе с тем вполне объяснимо то обстоятельство, что у большинства советских граждан было негативное отношение к людям, допускавшим «антисоветские высказывания» и избегавшим эвакуации в тыл страны в то время, когда враг приближался к столице республики. Кроме того, данные поступки подпадали под действия уже существовавших правовых норм, а с учетом начавшейся войны — новых законов и подзаконных актов.
Так, 22 июня 1941 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «О военном положению>. Одновременно в этот же день опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения», в том числе и на территории Карело-Финской ССР[446]. 26 июня 1941 г. была издана Директива НКГБ СССР № 148 об аресте и преданию суду военного трибунала распространителей панических слухов, пытающихся дезорганизовать тыл. 28 июня 1941 г. была принята Директива НКГБ СССР № 152 о мероприятиях по пресечению распространения среди населения провокационных слухов в связи с военной обстановкой[447].
Время покажет, что большая часть оставшихся на оккупированной территории Карелии в 1941–1944 гг. советских граждан финской национальности не будет проявлять активность в сотрудничестве с финскими оккупационными властями. Их задача была простой — необходимо было выжить во время оккупации. Хотя, по архивным документам, в отчетах разведчиков, вернувшихся из оккупированного Петрозаводска, приводятся некоторые фамилии финнов, вставших на путь сотрудничества с оккупационной администрацией, в их числе: Анна Паррас, работала в Финском национальном театре; Иван Ахо, плотник Петрозаводского пивзавода; Людвиг Раяла, механик Лососинской автобазы, и др.