Тогда Гарик Мовсесян поймал Аслана за воротник и крикнул:
– Бей чурку!
И вся группа накинулась на Аслана с совками, ведерками и формочками. Аслан кусался, пинался и плевался, а девочки громко визжали. Даже Марья Петровна что-то услышала и убрала телефон в сумочку.
– Что это вы делаете? – спросила Марья Петровна.
– Чурку бьем, – ответил Илхом.
– Как вам не стыдно! – покачала головой Марья Петровна. – Во-первых, «чурка» – очень нехорошее, бранное слово. А во-вторых, вы не должны бить приезжих, потому что все люди – братья.
– А почему это все люди братья? – удивился Илхом.
– Патамущта мой папа твой мама эбал! – крикнул Аслан и убежал.
Дима очень проголодался, пока бил чурку. Когда же обед? А вот и нянечка с большим мусорным баком, в котором варят суп. Суп – это параша, дорогой читатель. Особенно в детском саду. Дима не ест суп, поэтому он сбегал в туалет и все вылил, а потом попросил второе. На второе была сосиска с макаронами, Дима быстренько ее съел и начал ждать, когда ему нальют компот. А где же Аслан? Его нигде не видно. Как ты думаешь, что делает Аслан, дорогой читатель? Правильно, застегивает штанишки у ведра с компотом. Нянечка приносит ведро и разливает компот по стаканам.
– Пей, русский свинья, – говорит Аслан. – Я туда ссал.
– Не ври, чурка, – отвечает Котэ Мамардашвили. – Ты же сам его пить будешь.
– Я уже пил, – улыбается Аслан. – Я на кухня пил.
А что делает Соня Гельман? Она уже пьет. Эх ты, Соня.
– Ребята, почему вы не пьете компот? – спрашивает Марья Петровна.
– Ослан туда пописал, – объясняет Дима. – Там теперь заразно.
– Глупости какие, никто туда не писал! – злится Марья Петровна. – Аслан совсем не заразный. А вы себя ведете как настоящие фашисты. Стыдно быть фашистами, ребята!
И Марья Петровна выпила целых три стакана, чтобы доказать, что она не фашистка. Компот почему-то был соленым, но Марья Петровна не обратила на это внимания.
– А теперь, дети, мы будем играть в одну интересную игру, – громко сказала она. – Те, кто выпьет компот, будут доблестными бойцами Красной армии, а остальные – злыми, вонючими фашистами.
Но дети все равно не стали пить компот. А Соня Гельман сбегала в туалет, потошнилась и сказала, что тоже хочет быть фашисткой.
– Злые дети! – воскликнула Марья Петровна, расплакалась и ушла курить.
И тогда Гарик запел:
Скоро, скоро
Мы выгоним гостей!
Россия – для русских,
Москва – для москвичей!
Котэ стукнул Аслана поварешкой и подхватил:
А ну-ка, давай-ка,
Уебывай отсюда!
Россия – для русских,
Москва – для москвичей!
А потом вся группа взялась за руки и начала петь: