Папа знал, что Кралл не дурак и прикидывается лишь для того, чтобы усложнить Папе задачу.
– Не можем, – объяснил Папа. – У нас беда.
– Какая-такая?
– Мы поймали в нашем лесу ребят. Хотели проучить. Они убили моего паренька, Мэтта.
Было незаметно, что новости тронули Кралла, учитывая, что из-под непокорных волос и чащи бороды торчали только глаза и переносица, но Папа все равно в этом сомневался.
– Это который бишь? – спросил Кралл без всякого интереса.
Вопрос не требовал ответа – так Кралл давал понять Папе, что он – нежеланный гость, несмотря на любые утраты.
– Все еще ведешь свою божью работу? – спросил он затем. – Проповедничаешь и охотишься на всех, кого почитаешь за грешников?
– Я все еще верую, да, – отвечал Папа, но чувствовал, как приливает кровь к щекам из-за того, о чем он сам только что думал. – Сегодня наш труд еще нужнее, чем…
Кралл поднял ручищу.
– Мне проповеди ни к чему. Бога тут нету, и сам я не любитель библией махать.
– Но я…
– Пошто приперся?
Папа растерялся. Он отрепетировал, что скажет и как лучше сказать, но теперь понял, что следовало догадаться по прошлым редким разговорам с Краллом, что беседа пойдет только по его правилам. Он услышит то, что хочет слышать, и точка. И если решит, что Папе и мальчикам здесь не место, – им придется уйти. Еще никто не смог переспорить Кралла.
– Я же сказал, – ответил он. – У нас беда.
– У меня своих бед хватает, еще вы на порог несете.
– Здесь нас не будут искать.
– Кто?
– Койоты. Они убили моего мальчика, а другого обратили против меня.
В темной путанице бороды появились зубы – Кралл улыбнулся.
– Так уж они и обратили.
– Что ты хочешь сказать?
– А то, что ты чертов балабол и псих в придачу. И я те это не впервой говорю, так что не надо, не удивляйся мне тут. Ты стоял рядом в моем сарае, когда я ровно то ж самое втолковывал сестрице Грил, что зря она сбегает с таким, как ты. Сразу по роже видно, что ты бедовый, и вот нате вам – приходишь со сказками, как потерял мальчишек из-за кого-то там еще, – он покачал головой. – Ты же не мужик, – сказал он. – Так, мелюзга, плюнуть да растереть. Как по мне, никакой Господь в здравом уме с тобой дел иметь не захочет.
Разочарование испарилось в миг. Папа скрежетал зубами. В драке ему не совладать с этим верзилой, но вспышка гнева так горела изнутри, что ему показалось, между ними возникло марево. Он не привык выслушивать оскорбления, но в последнее время случилось много всего, к чему он не привык, и ничего из этого не было приятным. Лежачая Мама прошептала, будто это значит, что конец близок, конец света – пусть и только для них, для Папы это было одно и то же. Он жил ради своей родной крови, если только их не отравляли и не обращали против него. Тогда пусть их хоть койоты рвут, ему плевать. Но иначе он был готов и убивать, и умирать за них, пока Господь не призовет на свой суд, а когда это случится, Папа знал, что их будут чествовать как ангелов за богоугодный труд в мире, который катится в ад.