– Так мальчик не твой? – спросила она, когда он закончил.
– Уже сидел в печке, когда я повстречал жену, – ответил он. – Она мне так и не сказала, кто отец. Да и к чему? Когда я появился, того и след простыл.
– А где она теперь?
– Умерла. Во время родов.
– Мне жаль.
– Да, мне тоже.
В тот день между Джеком и Луизой сломался барьер, о существовании которого он даже не подозревал. Это был не просто защитный пузырь, окружающий всех и каждого мужчину, каждую женщину, когда они общаются с людьми, доверять которым нет оснований. Ему показалось, что Луиза разглядела в нем что-то, о чем он сам не знал, что-то, что привлекло ее. Хотя, оглядываясь назад, возможно, лучше сказать – подходило.
– Бать, не молчи…
Какое-то время она его любила, они были счастливы, но раз сейчас он решил быть с собой честным до конца, должен признать, что с момента, когда она вошла в этот дом, в их жизнь, он знал, что она не задержится. Не потому, что она их не любила. Просто она была не домашним человеком. После одиннадцати лет жизни с мужчиной, который избивал ее до потери сознания всем, что под руку подвернется, всякий раз, когда она смела ему дерзить, Луиза не собиралась искать нового хозяина или привязываться к отношениям, которые так и ждут, чтобы испортиться. Сбежав от своего ублюдка, она обрела свободу. И хотя Джек с самого начала чувствовал, что ей не сидится на месте, знал, что она не останется, он позволил себе закрыть на реальность глаза, пока та спустя два года после переезда Луизы не дала ему под дых.
«Мы как мошки в морилке, Джек, – сказала она, когда он спустился и обнаружил ее у открытой двери с чемоданом и незнакомую машину на холостом ходу с высоким привлекательным черным за рулем, который ждал ее. – Если не открутить крышку, мы все рано или поздно задохнемся. Лучше освободиться, пока еще помним, как летать». Больше не сказав ни слова, она поцеловала его и вышла за порог, оставив вечно думать о том, что он должен был ответить, но не ответил.
Наконец он обернулся и посмотрел на подростка, который не был ему родным, которого он хотел бы полюбить, но не мог.
Затем опустил глаза на ружье.
Лучше освободиться, пока мы еще помним, как летать.
– Есть одно дело, сынок, – сказал он и медленно поднялся с кресла.
Пришла глубокая ночь, а с ней – длинные тени, которые неумолимо ползли к ферме Лоуэллов.
И среди них – клан Мерриллов.
Аарон остановил машину у подножия холма и заглушил двигатель, затем присоединился к отцу и Люку на долгой прямой дорожке наверх, где мрачно торчала ферма Лоуэллов. Близнецы остались в пикапе, вместе с завернутыми в целлофан частями тел, выглядывая в ночи признаки того, что старый фермер и его мальчишка хотят сбежать, или мерцающие огни, озаряющие подбрюшье туч на горизонте и предвещающие беду в том случае, если они уже опоздали.