– И еще пришел сказать, – начал он с бесстрастным лицом и странным светом в глазах. Его руки задрожали, она сжала их в своих ладонях. Кожа была холодной, – что хочу разыскать этих гадов, чтоб они пожалели о том, что сделали.
Вечер вторника, так что бар «У Маклеллана», к счастью, свободен от шумной толпы, которая занимала его на выходных. Ни бизнесменов с закинутыми на плечи галстуками и расстегнутыми рубашками, общающихся друг с другом криком; ни женщин с маникюром и в коротких платьях, которые пытались скрыть отчаянный вид, выглядывая самого пьяного и богатого из мужчин; ни несовершеннолетних подростков, которые жонглируют напускной храбростью и взбудораженными нервами, ожидая вопроса об их фальшивом удостоверении; ни парочек, воркующих в кабинках из красной кожи под пеленой дыма, держащихся за руки и смакующих миг блаженства, который будет обязательно растоптан снаружи, в мире, где неподдельная любовь бывает только в сказках и кино; ни громкой музыки из музыкального автомата у туалетов, которому скармливают монеты молодые люди; ни девчонок, танцующих на столах под радостные вопли своих равно нетрезвых подруг; ни разъяренных мужиков, которые ищут драки с первым попавшимся, кому не повезет толкнуть их локтем, пробираясь через толпу.
Сегодня здесь только усталый бармен полировал и без того чистые стаканы, одинокая женщина с длинными нечесаными желто-серыми волосами курила и глядела на собственное несчастное лицо в зеркале за баром да сидел Финч в дальнем конце узкой длинной стойки, вдали от двери, но лицом к ней, чтобы видеть всех, кто входит. Кара думала, что эта его привычка – он всегда наотрез отказывался сидеть спиной к двери в любом заведении – растет из опасной паранойи, напоминает поведение преступника или бойца мафии. Он никогда не спорил и не пытался объясниться, но был рад, что они расстались к тому времени, когда он вернулся из Ирака, потому что она укоренилась еще сильнее. Он ей не признавался, что это опасение – искусственное, перенятое из какого-то гангстерского фильма, где один персонаж рассказал, что не желает сидеть спиной к двери потому, что так ухлопали одного из его друзей. Финчу нравился этот фильм, хотя он мало что помнил и поэтому втайне оправдывал свою осторожность здравым смыслом в мире, полном незримых опасностей. Теперь же поддельная паранойя мутировала, стала настоящей. Теперь он сидел лицом к двери, потому что боялся, что в любой момент в нее ворвется что-то опасное.
Например, женщина в абайе, со шрамом-улыбкой на лице, руки которой опускаются к талии, к проводам…