Случилось так, что на следующий день мне пришлось отправиться в Нью-Йорк закончить свои дела и только через два дня вернуться обратно.
Радостный в предвкушении скорого возвращения на родину, явился я в нашу голубятню пенсильванской гостиницы. Комната была заперта, и мне пришлось спуститься за ключом к консьержу. В номере я застал поразивший меня беспорядок.
Видно было, что или Юрий тут вообще давно не был, или ему было не до таких пустяков, как скучная повседневность, — мелькнуло у меня в голове. Я взялся за приведение в порядок комнаты, пообедал внизу в ресторане и, вернувшись к себе, развернул книжку, недавно вышедшую здесь на английском языке, перевод с немецкой «История первой четверти XX века».
Это необыкновенное наслаждение — читать о событиях, которые видел своими глазами, пережил, как боли и радости сегодняшнего дня, о людях, когда-то живых свидетелях и делателях этих потрясений, разрезавших надвое жизнь человечества.
Поздно вечером услышал я торопливые шаги по коридору; дверь распахнулась, и на пороге показался Юрий. Он молча кивнул мне головой, бросился в кресло и застыл в позе безысходного отчаяния.
Вглядевшись в него пристальнее, я содрогнулся. Этот человек постарел на много лет. Лицо вытянулось, впавшие глаза горели лихорадочным блеском, волосы дыбились в беспорядке; костюм был забрызган грязью и весь в пыли.
— Ради бога, что случилось? — спросил я, — вы больны?
Юрий молчал. Мне пришлось повторить вопрос. Юрий посмотрел на меня рассеянным взглядом и, наконец, уронил дрожащим, чуть слышным голосом:
— Margaret исчезла.
Я вскочил, оглушенный этими простыми словами.
— Как исчезла? Когда?
— Третьего дня вечером вышла из дому и с тех пор не возвращалась.
— Она отправилась, вероятно, к знакомым и осталась там ночевать.
— У нее нет ни одной знакомой души в Филадельфии.
— Она могла почувствовать себя дурно на улице и попасть в какую-нибудь больницу или приемный покой.
— Я обегал все полицейские посты и приемные покои.
Я остановился в недоумении. Юрий сидел молча в безнадежно унылой позе.
Наконец, мне удалось заставить его говорить и выяснить полную картину случившегося.
Оказалось, Юрий расстался с невестой третьего дня после обеда, при чем на утро они условились встретиться у нее, чтобы вместе идти посмотреть большой выборный митинг, устраиваемый республиканской партией.
Но, когда он явился около одиннадцати утра, хозяйка, подозрительно оглядев Юрия и что-то ворча себе под нос, сказала, что мисс Дорсей вышла вчера вечером из дому и до сих пор не возвращалась.
Обеспокоенный, Юрий бросился по полицейским постам. Но после бесплодных поисков вернулся домой и, в присутствии полицейского комиссара и хозяйки, открыл комнату. Здесь все имело такой вид, как будто ее обитательница ушла на несколько минут с тем, чтобы сейчас же вернуться. На столе, рядом с недопитым стаканом чая, лежала раскрытая книга, а на ней букетик полузавядших нарциссов — букет, накануне купленный для нее Юрием.