— Ваше имя? — спросил он.
— Луи Мэтью.
— Вы иностранец?
— Да, француз.
— Ваша специальность?
— Техник-геодезист.
— У вас были неприятности с полицией?
— Сэр, в этом признаются неохотно.
— Да, конечно. Тем более у вас оснований об этом твердо помнить.
— Постараюсь не забыть, сэр.
— Это одно из главных условий. Второе: не совать носа, куда вас не просят. Ясно?
— Я не из любопытных, сэр.
— Отлично. Условие на два года: пятьдесят долларов в неделю. Через полгода прибавка.
— Благодарю вас, сэр.
— И еще одно: недельный отпуск каждые два месяца, но без права являться на континент.
— Но он, пожалуй, тогда не нужен вовсе, сэр.
— Это ваше дело. Если условия неподходящи, отправляйтесь восвояси.
— Я согласен, сэр.
— Хорошо. Завтра произведете пробную работу и подпишете контракт.
На этом разговор наш кончился.
На следующий день я был принят в число рабочих завода. Первое время я очень беспокоился, боясь раскрытия моего инкогнито. Но или мистер Хью удовлетворился моими словами и сообщением итальянца, или справки обо мне оказались благоприятными, т. е. мой почтенный двойник исчез бесследно.
Глава XIII
Мой приятель нападает на след
— С этого же дня начались и мои розыски мисс Дорсей. И сразу я наткнулся на такие удивительные вещи, которые нередко отвлекали меня от поставленной цели.
Странное впечатление произвел на меня самый остров, на который я попал. Представьте себе песчаный гребень километров десяти в длину и трех — четырех в ширину, выдвинутый из океана медленным нарастанием дна. Голый песок и ни клочка зелени, если не считать недавних чахлых посадок, имевших, видимо, целью укрепление берега; вокруг немолчный рокот моря, набегающего неустанными рядами волн, разбивающихся о камни на юге и рассыпающихся мелкой зыбью на отмелях на севере. Наверху пламенеющее глубокое небо, кажущееся здесь такой же негостеприимной пустыней, как океан и земля.
В этой рамке суровой природы развернулась кипучая деятельность человека, разметившего прямыми линиями и твердыми углами этот дикий край, опутавшего его сетью проводов, утыкавшего его мачтами и трубами и сковавшего зыбучий песок железом и камнем. Об эстетике здесь, видимо, не заботились: это была первозданная природа и вылившаяся в материю, поработившая ее, воля человека.
Южная часть острова, к которой мы причалили на катере, была занята небольшим рабочим поселком. Это было удручающее зрелище. Несколько сотен домиков, похожих друг на друга, как монеты одной чеканки, выравненные по линейке, как на шахматной доске, напомнили мне читанное когда-то описание аракчеевских военных поселений, — конечно, приспособленных к духу времени, с электрическим освещением, прекрасной мостовой, своей газетой, клубом, театром, больницей и церковью.