Версия следствия была такая: бродяге довелось иметь дело с высоким и сильным парнем, который наверняка оказал сопротивление. И ему пришлось выстрелить. Запаниковав, он убил и девушку тоже, а потом избавился от тел.
После ареста бродяга сознался в грабеже, но защищался, уверяя, что вовсе ни в кого не стрелял, а попросту высадил ребят в чистом поле.
Кстати сказать, место, им указанное, находилось в нескольких сотнях метров от того, где теперь обнаружены трупы, отметила Сандра.
Но два года назад никто их не искал, потому что бродяга на первом же заседании суда изменил показания. Он признался в двойном убийстве, заявив, что избавился от трупов, бросив их в реку.
Водолазы обследовали дно по всему течению, но так и не нашли останков. А суд, приняв во внимание тот факт, что подсудимый решил сотрудничать со следствием, приговорил его к пожизненному заключению, оставив, однако, лазейку в формулировках приговора: возможность ходатайствовать через какой-то, даже не очень отдаленный срок о переводе на полусвободный режим.
Теперь стало очевидно, что чистосердечное признание входило в стратегию защиты: под весом неопровержимых улик адвокаты посоветовали признать вину, пусть даже это и не соответствовало истине. Налицо одно из несовершенств судебной системы, но в тот момент родители молодых людей, включая влиятельного банкира, остались довольны: виновный наконец нашелся и его приговорили к максимальному наказанию. Это, возможно, утешило их, заставив забыть о том, что дети их даже не имеют могилы, над которой можно поплакать. Итальянские власти, со своей стороны, предоставили немецким властям доказательство своей компетентности. Комиссар Моро был осыпан благодарностями, и его слава заметно возросла.
Такой исход дела удовлетворял всех. До настоящего момента.
Пока обескураживающая истина выплывала наружу, Сандра сняла комбинезон и понесла свою аппаратуру в полицейский фургон.
Прямо перед ней, в нескольких шагах от фургона, смущенный комиссар Моро делал заявление, которое должно было попасть на первые полосы основных газет, национальных и зарубежных. Его лицо в свете прожекторов казалось еще более изможденным и усталым. За его спиной – лесная чаща, где нашли два скелета. Перед ним – лес микрофонов.
– Бернхард Ягер и Анабель Майер, – четко произнес он имена, глядя в телекамеры с грустным видом. – Двадцать три года и восемнадцать лет.
– Как они погибли? – спросил какой-то корреспондент.
Моро поискал его взглядом в толпе, но, ослепленный вспышками, отвел глаза.
– Можно сказать, что это третья пара, убитая монстром. Но поскольку молодые люди пропали по меньшей мере два года назад и тела их находятся в поздней стадии разложения, приходится считать, что они были первыми.