Игра (Рогозин) - страница 3

— Ой, а у меня на кухне по ночам такие странные звуки бывают! — невпопад перебила его Катя. Саша едва узнавал свою однокурсницу — она весь вечер говорила неестественно-громко, подолгу хохотала над каждой шуткой, нелепо размахивала руками. «Она уже чего-то… накурилась? Или наглоталась?» — растерянно подумал он, глядя на раскрасневшуюся, словно от жара, девушку.

— И что за звуки? — переспросил еще кто-то из парней.

Катя пожала плечами, не отрывая взгляда от Фарида.

— Щелчки какие-то. Громкие. Как будто выключатель кто дергает. Только свет не загорается.

— Проверить бы, что тут у тебя… — парень вроде бы проникся ситуацией, даже кальян отложил.

— Это как? — Катя распахнула глаза широко-широко, точно пытаясь стать похожей на персонажа аниме.

— Ну, проведем…

— Спиритический сеанс, — внезапно закончила за него Яна, молчаливая девушка в длинном черном платье. Фарид покосился на нее удивленно, но ничего не ответил.

— Ага, и вызовем дух Пушкина? — неожиданно сам для себя скептически поинтересовался Саша. Он с нарастающим недоумением слушал разговор, пытаясь понять, не шутят ли собеседники, и в то же время сердце замирало от невесомого прикосновения тайны — он еще не встречал людей, которые столь легко рассуждали о подобной мистике. Он и сам был немного «в теме», в рюкзаке болтался одно время томик Кастанеды, где-то на книжных полках в родительском доме пылились «Астральные путешествия» Ледбитера, и прочее, и прочее… Но одно дело — читать в одиночку, усмехаясь недоверчиво, пропуская прочитанное сквозь частое сито естественного скептицизма… и совсем другое — слушать, как компания твоих сверстников спокойно, даже обыденно обсуждает каких-то духов, астральных паразитов и прочую загадочную дребедень.

— Ну вот почему сразу Пушкина? — возмущенно хмыкнула Аша, не дав никому и слова вставить. — Вот что он такого гениального написал, что все его вспоминают, к месту и не к месту? Почему не Бродский, почему не Мандельштам, ну или хотя бы Лермонтов?

— У него прикольная… эта, — пробурчал заросший щетиной парень, представленный как Берг. — Во глубине сибирских руд… храните скорбное терпенье… прям про нас на практике в штольне.

Народ одобрительно захихикал.

— И письмо Татьяны, — прокуренным баритоном вставила «Лена». — Классический образчик мышления влюбленной дурочки. Века идут, а бабы не меняются.

— Да все равно! — брюнетку не так-то просто было сбить с темы. — Ну почему, как вызывать, так сразу Пушкина? И при чем здесь Пушкин?

— И при чем здесь спиритизм, — резюмировал Фарид. — Катя, там вроде пельмени варились?