Может, поэтому я врачом хотела стать – людей спасать. Баланса какого-то… но все мечты рухнули, когда средства большие понадобились. Оставалось только работать. На учебу уже ни сбережений, ни времени не осталось. Мама нас двоих не потянула бы кормить.
Я как-то увидела ночью, как она в кухне горько плачет над очередной выпиской от невролога с кучей рецептов, и поняла, что врачом стану когда-нибудь потом, а сейчас работать надо и ей помогать. Пошла в училище после девятого класса на медсестру и по вечерам официанткой в пиццерию.
На маму смотрю и уезжать боязно-боязно. Одну ее оставлять с Митей. Вдруг не справится. Но мне подруга пообещала помочь… конечно, с трудом верилось в то, что она рассказывала, но верить хотелось, потому что просвет я наконец-то увидела в темноте нашей вязкой и надежда задребезжала слабеньким лучиком где-то на горизонте. Человеку ведь всегда верить в лучшее хочется. И мне очень хотелось. Несмотря на то, что двадцать два уже и давно жизнь вынудила перестать быть ребенком и начать заботиться о семье.
Лариса Мельникова – моя бывшая одноклассница. Я встретила ее в соседнем городе, когда в аптеку ездила. Она меня чуть не задавила своим огромным белоснежным джипом, паркуясь у тротуара – тоже тетке своей за лекарствами приехала. Извиняться не собиралась, выскочила руками размахивать, цокая по асфальту сапогами на тоненьких шпильках и кутаясь в короткий искусственный полушубок сиреневого цвета. В школе Ларка была пышкой, а сейчас я бы ее даже не узнала – вся из себя подтянутая, стройная… но зато она сразу же узнала меня.
– Смотри, куда идешь, курица! Совсем ослепли в своем Мухосранске! Твою ж… Самойлова! Обалдеть! Просто оба-л-де-е-е-е-ть!
Она схватила меня за руки и, качая головой, рассматривала с ног до головы.
– Ты ли это, Утенок? Охренеееееть! Модель! Надька, да ты настоящая модель, – потом нахмурила толстые по-модному нарисованные брови, – ну, если приодеть и прическу твою извечную сменить. Ты что, волосы ни разу так и не стригла?
Мне даже расхохотаться захотелось – это все, что ее волновало после стольких лет? Мои волосы были любимой темой в школе. Да, я их не стригла. Никогда. Потому что сама себе поклялась, что отрежу волосы только тогда, когда Митю прооперируют и ему станет легче. Где-то в книге прочла про священные обеты и дала вот такое обещание. И ни разу ножницами не коснулась. Из-за длины приходилось в косы заплетать и узлами на затылке скручивать.
Ларка насильно затолкала меня в свой джип и повезла в кафе, по дороге ругаясь, что ни одного приличного здесь точно нет, а она кофе пьет только в одном заведении, а тут точно не кофе, а помои. Брезгливо вытерла влажной салфеткой стол и лишь тогда поставила на него локти. Разговорились – кто сейчас и где из наших одноклассников. Мельникова щебетала – кто и кем стал, а я на часы посматривала и помешивала сахар в чашке, думая о том, что этот кофе мне так не в тему. Лучше б я бутерброд купила или печенье, в животе так пусто аж до ноющей боли. Словно к спине прилип.