— Здесь сказано, что сего дня и сего месяца производится казнь опасной и зловещей ведьмы — подданной соседнего королевства. Отсюда вывод: если я родом не из Тьмутьмии, то в случае написания чистосердечного признания пытки можно исключить.
— Как так исключить? — натурально обиделся главный инквизитор. Ну словно ребенок, право. Возникло ощущение, что я у него конфетку отобрала.
— Верно ведьма глаголет, — заскрипел Липид, крепко сжимавший в руке мое чистосердечное признание, — по обычаю это, так водится.
Конечно, по обычаю. Зря я, что ли, столько свитков в архиве перебрала! Теперь про их традиции больше главного инквизитора знаю.
— Здесь обычаи устанавливаю я! — зарокотал Мордефунт.
— А вы уже документ королю отправили. Так что, если собираетесь нарушить традиции, то и вид казни придется изменить на современный, одобренный межкоролевским сообществом защиты прав человека. Есть у вас в Тьмутьмии гильотина?
Мордефунт громко заскрипел зубами, мне даже показалось, что часть из них сейчас раскрошится.
— Нет у нас гильотины, — ответил за него Жердь, — завсегда на кострах ведьм сжигали.
— Напридумали казней новомодных, — заговорил Липид, — непорядок один. А все потому, что понатащут иностранных ведьм, и сразу начинает твориться непотребство.
— Для урегулирования спора предлагаю два решения, — продолжила давить на раздосадованного главного инквизитора. — Вы либо дожидаетесь утра дня, следующего за полнолунием, дабы наблюдать казнь ведьмы по всей форме, с использованием гильотины, но в соседнем королевстве, либо применяете пытки только после того, как в ваше королевство доставят более современное оборудование для лишения жизни.
Если мои слова и показались кому-то чересчур премудрыми и лишенными смысла, то к таким людям относились Жердь и Липид, но никак не Мордефунт. Для старикана важнее соблюдения традиций не имелось ничего, для Жерди существовали приказы начальства, а вот главный инквизитор обладал хваткой и сообразительностью.
Яростно глянув на меня, он отрывисто приказал: «Тащи ведьму на костер».
Жердь тут же кинулся исполнять приказ, скрутил мне руки за спиной и хотел тянуть к выходу, когда в комнату вбежал еще один представитель дружного братства.
— Брат Фомантий согласен отречься от былого и вступить под спасительную сень храма, — запыхавшись, поведал он, — если ему позволят проститься с ведьмой.
— Тьфу, — сплюнул Мордефунт, — околдовала, мерзавка.
Нормально. Совсем недавно сам называл Фомку «дюжиной колдунов», а теперь все на ведьму свалил, чтобы удобнее было вербовать даровитого сборщика податей. Пронырливый ловкач!