— Ыхым, — очень остроумно ответила я и оперлась на Фомку, чтобы не упасть.
— Видишь, Фомантий, — выпустил меня из глубокого транса, вызванного взглядом темных глаз, Мик, — твоя напарница ничего не имеет против.
— Условия неравные, — сплюнул мой сыщик, — ты своей головой не рискуешь, а подвести нас под монастырь ничего не стоит.
Мик оскорбленно выпрямился и смерил моего громадного напарника взглядом. Оценив габариты, решил не связываться. Кивнул мне на прощанье, развернулся и пошел дальше, раскланиваясь по пути с придворными.
— Совсем не понял, ты чего в нем нашла? Вечно вы, девки, слюни по всякой навозине пускаете. Потом утешай вас, когда измажетесь.
— Умеешь ты, Фомка, мечту изгадить, — толкнула я не в меру заботливого сыщика, — старшим братом на полставки работать подрядился?
— Савсен Савсенович обещал доплатить премиальные, если я тебя сомнительным типам в обиду не дам.
— Ну тебя!
— Нет, ты ответь, что в нем такого?
— Как что? Он же… он же… Смотри, сколько достоинства, шарма. А еще умный, сдержанный, обаятельный. Обалденный мужчина. Мечта-а-а.
— Не дотягивает до твоей мечты. Ростом пониже да в коленках пожиже. Лучше артефакт бери.
— Кого? С ума сошел, Фома? Такое сокровище — мне одной? Я не заслужила. И потом, куда принцессу денем? На себя возьмешь?
— А что? Хороша девка. При формах и умом шибко не блещет. Скажешь ей: «Сиди дома, женщина, мужик пошел мамонта добывать!» Она и будет сидеть. Потом придешь, на шею бросится, обрадуется.
— Шовинист махровый!
— Идеологическая феминистка!
— Ого, каких ты словей нахватался!
— С тобой поведешься — и не того наберешься.
— А я без сопливых разберусь, понял?
Фомка громко шмыгнул, утерся рукавом рубашки и облапил меня.
— Не разберешься, дилетантишка. А теперь отрубай свои женские опции и включай светлую голову, пошли работу работать. Куда, кстати, пойдем?
— В сокровищницу. Нам нужно про золотой листок выяснить.
Когда нас впустили в сокровищницу, я даже не слишком удивилась, увидев в ней Мика, который увлеченно изучал золотой листок. Надев тонкие кожаные перчатки, он изящно крутил вещдок в разные стороны, пристально рассматривал и даже обнюхивал. Когда сыщик лизнул листок кончиком языка, я дернулась, а Фомка с трудом сдержал рвотный позыв.
— На мой взгляд, — глубокомысленно изрек Микон, — эта вещь не подвергалась никакому воздействию. Форма не изменена и полностью соответствует форме оригинального листа, даже направление золотых прожилок нигде не нарушено…
Напарник потянул меня за собой на пол, мы присели недалеко от колонны, облокотились спинами о надежную опору и продолжили слушать, как красиво вещает об улике Мик.