— Ладно, — согласился Кирилл. — Давай попробуем его достать. И пистолет тоже.
— Ты стрелять умеешь? — спросила Кристина.
— Не-а. Так что пистолет берешь ты, а я — письмо, — распределил роли Кирилл. — Только давай вначале вот этих ребят подвинем. Слишком они близко к двери.
Он кивнул на строителей. Кристина озадаченно глянула на мертвецов.
— А если они проснутся? — прошептала она.
— Вот именно за этим, — ответил Кирилл. — Куда тот поворот ведет — мы не знаем, а если там тупик — эти двое нам дорогу назад отрежут. Так что лучше рискнуть сейчас, пока окно рядом. Готова?
Кристина вздохнула, и мотнула головой.
— Нет. Извини, Кирилл.
— Ничего. Ты прикрой меня, а я сам справлюсь.
Девушка неуверенно кивнула. Катя соскользнула с подоконника и шагнула к ним, но тотчас остановилась в нерешительности. Кирилл и сам не испытывал прилива героизма. Напротив, больше всего ему хотелось оставить мертвых мертвым и валить отсюда к той самой матери. Однако разум вступил с чувствами в жаркую полемику, быстро и неопровержимо доказав, что с оружием и документом, важным для тех, у кого есть оружие, их шансы на выживание резко возрастали. Настолько резко, что надо рискнуть.
Кирилл пересилил себя и шагнул в коридор. Мертвецы не шевелились. Это придавало уверенности. Взяв себя в руки, Кирилл ухватил ближайшего мертвеца за ноги и быстро поволок в комнату. Девушки дружно отскочили подальше. Мертвец, однако, не демонстрировал никакого недовольства. Кирилл проволок его через всю комнату и бросил у стены. Мертвец не возражал.
— Подержи его, — попросила Кристина. — На всякий случай.
— Зачем?
— Хочу убедиться, что он мертв. Как та девушка.
— Не надо, Кристина, — сказал Катя. — Я тут покараулю и предупрежу, если он пошевелится. У меня такое чувство, что не стоит нам здесь задерживаться.
Поскольку такое чувство было у всех троих, они быстро пришли к согласию. Кирилл отправился за следующим трупом. Кристина держалась за ним, но рядом.
— Я всё думаю, — шепнула она. — Если они двигались, должна же быть какая-то активность в организме. Пока у меня такое чувство, что в кино показывали верно: если мозг разрушен, то и зомби больше не действует. Вот, смотри, у этого башка прострелена, и он не дергается.
— Они сейчас все не дергаются, — возразил Кирилл, рассматривая в свете зажигалки второе тело.
Оно не подавало никаких признаков жизни. Хоть обычной, хоть загробной.
— А еще я видел блондинку с раскроенным черепом, — припомнил Кирилл. — И она двигалась. Потом еще за нами с Катей гонялась.
— То есть, киношный вариант не проходит. Так?