— Думаю, это может оказаться полезным. Скажи, Фицпатрик записывал свои терапевтические сеансы?
— Да, мы все это делаем. Это стандартная процедура.
— Интересно было бы взглянуть.
— Сегодня вечером? У меня на компьютере есть в ним доступ.
— Нет. Лучше займусь Кушем. А записи подождут до — завтра.
Эвелин кивнула.
— Не знаю, почему, но мне показалось, что Гарза говорит правду.
— Забавно, но сегодня утром мне показалось, что и Хьюго тоже говорил мне правду, — сказал Амарок.
— Ты разговаривал с ним?
— В больнице.
Эвелин состроила гримасу.
— До или после его попытки сбежать?
Об этом Амарок слышал впервые.
— Похоже, что до. А что случилось?
— Он оттолкнул охранника, а потом рухнул на пол с сердечным приступом.
— Он не умер?
— Нет, а как там будет дальше — неизвестно.
Амарок посмотрел в окно. По периметру тюремной стены в темноте мерцали огоньки.
— Я бы не стал винить этого несчастного мерзавца.
— Несчастного мерзавца? — не поверила собственным ушам Эвелин.
— Я бы предпочел умереть, чем сидеть за решеткой.
Если честно, уже при входе в Ганноверский дом его одолевала клаустрофобия.
— Он должен винить только самого себя. Если вы кого-то убили, будьте готовы к тому, что, если вас поймают, решетка вам гарантирована.
— Ладно, я пойду, — сказал Амарок и направился к двери. — Когда ты приедешь домой?
— Поздно. Просмотр наших видеоматериалов займет какое-то время. Доступа к записям с камер видеонаблюдения у меня пока нет, потому что начальник охраны уже уехал домой. Первым делом я посмотрю записи сеансов Фицпатрика и отмечу, на что тебе следует взглянуть завтра. В любом случае тебя сегодня вечером дома не будет. Лучше я задержусь здесь, чем сидеть там одной.
Амарок догадывался, что на этих записях, возможно, сохранилось то, то Фицпатрик делал с Хьюго, однако помешать Эвелин просмотреть их он не мог. На них вполне могло оказаться гораздо больше того, что ему было известно о преступлениях, сам же он пока не мог их посмотреть. Найти убийцу Лоррейн и Даниэль — вот что для него сейчас самое главное.
— Позвони мне, если увидишь что-то… неприятное.
— Хорошо.
— И еще: даже не думай ехать домой в твоей машине. Дороги слишком скользкие. Я приеду за тобой, как только освобожусь.
— Хорошо, я тебя подожду.
Амарок взялся за ручку двери, негромко выругался и вернулся. Наплевать, что они сейчас в тюрьме, играют каждый свою профессиональную роль. Он должен ее поцеловать. Но не успел он коснуться губами ее губ, как в кабинет снова заглянула Пенни.
— Ой! Извините! Я не знала! — воскликнула она и выскочила в коридор.
— Черт, — пробормотал Амарок, он Эвелин из объятий не выпустил. — Надеюсь, ты не возражаешь, что Пенни знает, что мы вместе.