— Значит, ты как бы наделяешь себя полномочиями.
Она почувствовала, что он разглядывает ее шрам.
— Называй как хочешь.
— Они действительно всерьез ищут этого подонка?
— Они делают все, что от них зависит. Я постоянно интересуюсь у детективов о ходе расследования. Не даю им сидеть сложа руки. И не только с прошлого лета. Всегда. Однако уже в течение довольно длительного времени у них нет никакой новой информации.
— А если нанять частного детектива?
Эвелин невесело усмехнулась.
— За прошедшие годы я уже нанимала целую армию детективов. Но никто из них не сумел отыскать ничего существенного. Тот, который работает на меня в данный момент, считает, что после нападения, совершенного прошлым летом, Джаспер уехал из Бостона и направился на Арубу. Но ему так и не удалось ничем подтвердить свою гипотезу.
Амарок повернулся к ней. Желтоватый солнечный свет подчеркивал его профиль.
— Ты пыталась связаться с его родителями? Наверняка в первый раз он сбежал только благодаря их помощи? Он же был совсем мальчишкой, он не мог скрыться, полагаясь только на собственные возможности.
Эвелин тоже так считала. Так думали и в полиции. Однако детектив, которому было поручено расследование ее дела, не смог это доказать.
— Всегда хорошо иметь богатых родителей. Но они же не пожелали общаться со мной тогда, не станут и сейчас.
— Под «богатыми» ты имеешь в виду «зажиточных» или «состоятельных»?
Он подначивал ее, но она проигнорировала его иронию и ответила прямо:
— Под «богатыми» я имею в виду богатых, намного более богатых, чем мои родители.
Она не сомневалась, что родители Джаспера помогли ему в ту первую ночь выбраться из страны или как минимум за пределы штата.
Было трудно понять, что думает Амарок. Он так пристально всматривался в ее лицо, что она была вынуждена отвернуться.
— Если ты не возражаешь, я хотел бы посмотреть твое дело, — сказал он.
Он просил ее об этом прошлым летом, и она отказала.
— Просто из любопытства?
Эвелин выровняла стол, чтобы не встречаться с ним взглядом, но он подождал, пока она снова обратит на него внимание.
— Назовем это профессиональным интересом.
— Извини, — Эвелин откашлялась, — но я не хотела бы, чтобы ты знакомился с моим делом.
Сержант нахмурился, ему был явно неприятен ее отказ.
— Это почему же?
— Мужчина, которого я любила, перерезал мне горло и оставил умирать. Никогда в своей жизни я не была до такой степени уязвима. Это делает подробности происшедшего очень… очень личными, я не могу подобрать более точного слова. — Совсем личным происшедшее сделали те сексуальные пытки, которым ее подвергли, но она решила не говорить об этом. Зачем еще больше разжигать его любопытство? — Мне ни к чему, чтобы подробностями того, что со мной произошло, развлекались случайные полицейские.