Он опустил солнцезащитный щиток — отражаясь от снега, солнце слепило глаза. Метель закончилась так же быстро, как и началась, но погода могла вновь в любой момент ухудшиться, и тогда будут уничтожены все следы, которые мог оставить убийца, а также будет невозможно отыскать другие останки жертвы, если таковые где-то еще можно найти.
Когда они проезжали мимо закусочной «Динки», в животе у Амарока заурчало. Он уже довольно давно ничего не ел. Однако времени на остановку не было.
— Насколько хорошо ты знаешь женщину, управляющую кухней в Ганноверском доме?
— Она жила у меня пару недель в октябре, когда они с мужем разводились. Она была для меня… — Голос у нее сорвался, но она быстро овладела собой. — …Чем-то вроде второй матери.
— Не у нее ты собиралась провести прошлую ночь?..
— У нее, — произнесла Эвелин еле слышно.
— А Даниэль?
— Ее я знаю хуже. Она переехала на Аляску несколько месяцев назад, к мужчине, с которым познакомилась по Интернету, но… что-то там пошло не так. Не думаю, что она собирается оставаться здесь надолго. Если бы не вопрос денег, она бы уехала прямо сейчас.
— И ты взяла ее на работу, зная, что она не собирается оставаться здесь надолго?
Сержант надеялся, что легкая болтовня немного успокоит Эвелин, но ошибся.
— Ее работа не требовала серьезной подготовки. Лоррейн уговорила старшего надзирателя, чтобы тот ее взял. Лоррейн всегда этим отличалась: старалась приютить бродяг.
Отъехав на правый край дороги, Амарок притормозил, пропуская машину, следовавшую в противоположном направлении.
— Даниэль пропала со вчерашнего дня?
— Не могу сказать, что она действительно пропала. Просто не вышла на работу. Лоррейн хотела выяснить, что с ней случилось. Вот все, что мне известно.
— А как выглядела Даниэль?
— Длинные темные волосы. Черные глаза. Молодая. Хорошенькая.
Девушка, соответствовавшая этому описанию, на прошлых выходных заходила в «Лосиную голову» и выпивала там. Он ее запомнил, потому что она несколько раз пыталась завязать с ним знакомство.
— А Лоррейн?
— Короткие волосы, покрашенные в каштановый цвет.
Амарок едва не выругался.
— Она была средних лет?
Эвелин поморщилась, но кивнула, Амарок уменьшил звук приемника.
— Послушай…
Увидев в глазах Эвелин боль, он понял, как жестоко она страдает.
— Что?
Он еще крепче сжал руль. Черт! Этого… этого дерьма, страшного мерзкого дерьма, такого чудовищного насилия он и надеялся избежать, когда пытался поднять жителей Хиллтопа на протесты против строительства в непосредственной близости от их жилищ и семей тюрьмы особого режима. И если бы не сладкоречивый мэр, Амарок никогда бы не отступил. И тогда ничего подобного не случилось бы. Он был абсолютно уверен. По крайней мере не здесь.