- Тебя послушай, так Толян – идеал мужчины, - рассмеялась я, прикрывая глаза.
- А что, типичный такой идеальчик! Как по мне, мужик должен быть слегка красивей обезьяны и чуть умнее табуретки. От шибко умных надо держаться подальше. Как представлю, что мой муж будет умнее меня…брр! Аж вздрогну!
***
Домой приехали около восьми. Меня пошатывало после бессонной ночи и от бесконтрольной радости. Войти в родную квартиру, обнять родителей, которых не видела больше года, слышать ворчание разбуженной сестренки – вот оно, счастье.
- Возвращение блудной дочери, - прокомментировала Анька и отправилась к себе в комнату, досыпать.
Меня же потащили на кухню, накормили, напоили, а после допросили с пристрастием. Как доехала? Всё ли в порядке? Ничего не пропало? Как там Людочка? А Сашенька? А когда в гости? Автоматная очередь вопросов о моей московской жизни, госах, дипломе, практике... В роли следователя выступала мама, задавая вопросы и сама же отвечая на них. Отец больше молчал, покуривая трубочку, и лишь однажды уточнил:
- Значит, дочка, ты у нас теперь врач? Хвалю. Жаль только, не по моим стопам пошла.
Когда пришла пора задуматься о профессии, без колебаний выбрала медицину. Жаркие споры разгорелись по поводу направления: папа настойчиво посылал в нейрохирурги, а я упорно сопротивлялась.
- Сама подумай! - втолковывал он неразумной дочери. - Направление редкое – раз, зарплата на порядок выше – два, конкурс меньше – три, место в клинике – четыре. Нервы у тебя мои, зрение прекрасное, руки растут откуда надо и голова светлая. Хирург! А в терапию все ломятся, куда не плюнь – в терапевта попадешь!
Спор я выиграла, не мытьем так катаньем, читай: ослиным упрямством. Папа повздыхал-повздыхал и махнул рукой. Теперь он обрабатывает Аньку, но без особых успехов. Вот у кого действительно отцовские нервы, а упрямства и вовсе на пятерых.
- Да она уже спит, Света, - заметил отец.
Я и вправду клевала носом, мечтая поскорей забраться в теплую постель.
- Ох, да что же это я? – суетилась мама. - Ребенок с дороги, а мы ее мучаем. Конечно, иди, отдыхай, Верочка! Тебе постелить?
- Нет, мам, не надо. Сама, - мяукнула я и, с трудом передвигая ноги, поплелась в спальню. Ночь в поезде совершенно выбила из колеи.
Со стоном блаженства рухнула на кровать, такую мягкую и родную. Привычно сунула руку под матрас, извлекая еще школьных времен дневник и старый альбом с рисунками, пролистала пожелтевшие от времени страницы. В Москве я практически не рисовала – банально не хватало времени, - но скучала без любимого занятия. Ничего, еще наверстаю.