Теперь все внимание спецназовцев было нацелено на два основных объекта — диско-бар, где Батяня «приударял» за предполагаемой террористкой, и кормой судна, где у батарей фейерверков с двумя другими матросами хозяйничал Сибс.
Ближе часам к девяти вечера из дверей диско-бара вышли Андрей и Диана. Они шли, не разжимая объятий, их губы то и дело встречались, слышался жаркий шепот и прерывистое дыхание. Наблюдая за ними, Том недоуменно пробурчал:
— Ни хера себе прикол! Надо же, как эта шалашовка Батяню размарципанила! Ё-моё! Не погорел бы…
— Да будет тебе! — урезонивающе заметил Кир. — Ты что, нашего Батяню не знаешь? Он тебе что хочешь сумеет разыграть. Если бы он пошел не в спецназ, а в кино, он бы — сто пудов! — любого Делона и Мастрояни за пояс заткнул…
Кир не ошибся ни на йоту, высоко оценив актерские данные майора Лаврова. Андрей столь безошибочно изобразил подпившего недотепу, что даже Станиславский едва смог бы, наблюдая за его зыбкой походкой и блаженно-пьяненькой улыбкой, крикнуть свое знаменитое «Не верю!». Внешне — полностью подчинившись фривольной неге, внутренне он был собран, ежесекундно ожидая действий со стороны своей «случайной возлюбленной». Они поднялись на лифте на пятую палубу, где Диана проживала в одноместной каюте класса «А».
Лавров едва ли заметил девушку, которая, стоя в некотором отдалении, из-за спин гуляющих наблюдала за ними. В ее взгляде сквозили обида и боль…
Когда они вошли в обиталище Дианы, куда более богато обставленное, нежели каюты класса «В», и за ними захлопнулась дверь, Диана, нетерпеливо прошептав: «Наконец-то!..» — начала расстегивать пуговицы на его рубашке.
Потом… Потом происходило все то, что и должно было бы происходить в подобной ситуации — знойные ласки, кипение страстей, восхождение к пику любовного исступления. Ежесекундно ожидая какого-либо подвоха, Лавров старательно исполнял роль пылкого любовника, совершенно потерявшего голову от упоения своей «возлюбленной». Он никак не мог понять, когда же та, наконец-то, начнет действовать. То обстоятельство, что Диана почему-то медлила и абсолютно ничего не предпринимала, даже когда они оказались в постели, не могло его не тревожить. Однако одновременно с этим в его душе стало происходить и нечто иное. С какого-то мгновения он вдруг понял, что слишком уж втянулся в эту игру, и его, вопреки ощущению опасности, внезапно обуяла настоящая, подавляющая все иные мысли и чувства, жажда безграничного обладания женщиной, жажда достижения вершины блаженства…
Скорее всего, Диана именно этого и ждала. Впрочем, она и сама не смогла избежать того, что ей диктовало ее женское естество. В какой-то момент Андрей вдруг ощутил, как ее гибкое тело под ним прогнулось, а грудь исторгла протяжное: