Мальчик не сразу решился спросить о главном.
— Вы только не сердитесь, — попросил он. — Ладно? Знаете что… Вы можете сказать вашу фамилию?
— Допрос с пристрастием, — чуточку улыбнулся мужчина. — Ну что ж…
И ответил.
— Ой… — прошептал мальчик. И, конечно, в этом «ой» не было теперь ни насмешки, ни обиды. Было только удивление и растерянная улыбка. Мальчик помнил эту фамилию.
Нет, он не знал точно, где и когда её слышал. И всё-таки помнил. В памяти мальчика имя этого человека сливалось с тем, что он очень любил: с книгами о дальних архипелагах, с непонятными и звучными названиями морских ветров, с загадками звёзд и Земли. Оно, как слово из полузабытой, но хорошей песни, заставило вспомнить многое. Ведь можно вспомнить и ярко представить даже то, что никогда не видел. Можно, если только очень хочешь, увидеть: серебристые эскадрильи летучих рыб над пологими волнами экватора; туманные ущелья фиордов, где эхо многократно повторяет беспокойные выкрики сирен; и мерцающий сумрак глубин, прорезанный широким лучом батисферы; и заиндевелый такелаж ледоколов и теплоходов, идущих к той земле, где ледяные утёсы медленно отделяются от берега и с нарастающим грохотом сползают в зелёный океан…
— Я понимаю… Вы капитан, — тихонько сказал мальчик. Он не хотел говорить громко, словно боялся расплескать радость этой удивительной и немного таинственной встречи. — Вы капитан…
— Ну что ж, — спокойно ответил незнакомец. — Да, пожалуй. В своём деле капитан.
— Вы видели пингвинов? — спросил мальчик и тут же отчаянно смутился: это был совершенно детский вопрос, достойный не шестиклассника, а малыша, которому он рисовал сказочные звёзды.
Капитан улыбнулся.
— Я передам им от тебя привет. Они будут довольны. Или вот что: лучше я привезу тебе пару пингвинят. Идёт?
Мальчик не обиделся на шутку. Он представил двух смешных пингвиньих детёнышей, важно ковыляющих на красных лапах и засмеялся. Засмеялся и Капитан. И девушка…
За квартал от остановки, у тёмного поворота, забренчал, засветился окнами и рассыпал зелёные обрывки пламени трамвай. Тот самый, пятнадцатый, с зелёным и красным огоньками. Его и ждал Капитан.
«Ещё минута, — подумал мальчик. — Ну, может быть, две, если трамвай задержится у светофора».
Трамвай не задержался.
Радость мальчика не погасла. Она стала чуть глуше, с лёгкой тенью печали. Таким делается свет, когда в комнате на яркую лампу надевают зелёный абажур.
— Вот и всё, — глядя на Капитана, шёпотом сказал мальчик. Он хотел сказать: «Вот и ваш трамвай», но это было слишком длинно.
— Да, — ответил Капитан, и мальчик почувствовал, что на левом плече куртка на секунду стала тяжелее: Капитан коснулся его плеча ладонью.