Прощаясь со мной в этот вечер, «Аполлон» радостно улыбался.
На следующий день я покинула благодатный берег Крыма.
Мы обещали писать друг другу, но за множеством дел и забот так и не собрались.
Спустя несколько лет на бульваре Москвы я встретила Аню с трехлетним ребенком. Она радостно меня обняла и начала рассказывать обо всем, что произошло с момента нашей разлуки — о ее замужестве с «Аполлоном», о ребенке, о счастье… Вдруг искорки, вспыхнувшие в голубых глазах Ани, померкли, и она замолчала. Мы прошли с ней в отдаленный уголок бульвара и присели на скамью.
Теперь я увидела, как Аня исхудала, побледнела и, видимо, что-то хочет, но не решается мне сказать.
— А Мария умерла, — сказала она вдруг и, как ребенок, всхлипнула.
Ее маленькая дочка прижалась к ней и тоже всхлипнула…
— Иди, Нина, поиграй!.. Я нарочно… — сказала она, проглотив слезу.
Дочь вяло играла в песке, а мать говорила:
— Не то… не то я говорю… я о нем вам сказать хочу… Поженились мы… Такое счастье было! Он играл, все рукоплескали, а я… Я хотела кричать: он мой! Только мой! Не крикнула я… Заплакала от счастья… А сейчас ведь он гибнет!
— Болен?!
— Нет, пьет…
И Аня с горечью рассказала мне, как постепенно, начав с рюмки вина перед обедом, «Аполлон» сильно запил после смерти Марии Даниловны.
— На нервной почве, — говорила Аня, — у мужа появилась дрожь в руках: пальцы не попадали на струны, он обливался потом, не владел струнами… Пришлось ему оставить симфонический оркестр… Теперь играет на кларнете в духовом…
Аня радушно звала меня зайти к ним. Я пообещала, да так и не зашла. Помешал отъезд в командировку…
Прошло еще несколько лет. Я была на дежурстве в психиатрической больнице.
— Ну, доктор, нового гренадера привезли! — посмеиваясь, сказал фельдшер. — В ванной чуть всех не раскидал. Силища богатырская. С великим трудом утихомирили…
— Больной принял ванну?
— Да.
— Приведите…
— Можно.
В дверях ванной комнаты показался широкоплечий мужчина. Он шел, пошатываясь, прислушиваясь, и, видимо, под влиянием страха сделал несколько шагов назад. Затем остановился и, подкравшись, что-то поймал на стене. В полусвете трудно было разглядеть его лицо, но фигура показалась мне знакомой. Тонкий профиль воскресил в памяти образ «Аполлона».
От телефонного звонка он сильно вздрогнул. Руки его заметно дрожали. Не здороваясь, он грузно сел в кресло и хриповатым голосом сказал;
— Выпить бы…
— Воды?
— Водочки…
Заискивающее хихиканье резнуло слух. По-видимому, мой старый знакомый меня не узнал, но он понимал, что перед ним врач.
— А где ваша жена? — спросила я.