Мужчина вдруг наклонился ниже, и шепот его стих, хотя удалось заметить, что он продолжает шевелить губами. Черноволосая наконец развернулась в сторону молодого человека и положила ему палец на губы. Обронила вопрос, короткий, всего в несколько слов, и от лица воина отлила кровь. Но он ответил без следа колебания, кивком и тем, что приложил руку к сердцу. Эти варвары и их первобытные в своей простоте жесты… Некоторым образом это было даже красивым.
Девушка встала и сделала несколько шагов, остановившись перед стеной пламени.
– Кровь призывает, кровь идет, – сказала она звучно, словно была княжьим герольдом, оглашающим волю владыки. А потом добавила, с вызовом глядя на Китчи-от-Улыбки: – Кости катятся.
Раздалось шипение, и сопровождавший ее воин исчез.
* * *
Тишина. Лишь каменные стены вокруг, всех оттенков серого и грязно-коричневого, медленно насыщавшиеся цветом по мере того, как подступал рассвет. С того места, где ее оставили связанной, Деана видела розовеющий горизонт. Еще полчаса, может, чуть больше – и солнце выглянет из-за него, поцелует ее лицо, и тогда… Она… она почувствует то же самое, что чувствовал Йатех, когда вырубал в стене дыру в том месте, где было написано его имя? Когда отбрасывал прочь все, что связывало его с существованием как иссарам, чтобы стать гаанех – скорлупой, лишенной души. А когда он умирал в пустыне, его тело сдалось без боя, потому что в нем не осталось духа, который наполнял его силой, или наоборот – он метался и вопил, проклиная людей, богов и демонов, поскольку у него не было души, и он знал, что после смерти у него больше ничего не будет?
Или же, когда умрет она – пусть тело ее все еще продолжит дышать, – останется ли ей какое-то дело до того, что именно сотворят с ее телом?
Пустынный тушканчик проскочил в нескольких шагах от нее, наверняка спеша спрятаться до рассвета в нору.
Ей было негде спрятаться.
– Мне интересно, Деана, хотя бы на миг ты раздумывала над тем, чтобы послушаться его? Чтобы выдать своих спутников в обмен на легкую смерть и спасение души? Помни, что ты ослабляешь племя.
Она подскочила, ткнувшись головой в камень и тараща глаза. Рядом стоял он, странно одетый, без закрытого лица, только мечи носил, как и раньше, на спине. Неудивительно, что она не услышала, как он приближается: он всегда умел поймать ее врасплох.
Он наклонился и вытащил кляп:
– Ты подумала?
Она не ответила, меряя его взглядом. Казалось, в нем все было чуждым: одежда, речь, жесты. Прошедшие месяцы изменили его сильнее, чем… Нет! Она отвела взгляд. Это не Йатех! А лишь пустая скорлупа, бездушное тело или – что хуже – тело, заселенное кем-то иным. Его глаза… «Да охранит меня Харуда своим мечом», – подумала она. Брат же смотрел на нее, словно столетний старик.