Ей ответил длинный вздох:
– Там… ничего не случилось. Началось, но не закончилось. Рождение оказалось прерванным.
– Это не так просто прервать. Духов, которые почувствовали возможность, сложно отослать прочь. Я слышала… я слышала, что та малышка сгорела.
Темнота скрывает многое, но можно заметить отрицательное движение головы хозяина, сидящего на троне:
– Огонь не коснулся ее. Клянусь. Она исчезла.
Тишина. Слуга склоняется и начинает заметать пепел. Одинокий лепесток сажи падает ему на нос и медленно соскальзывает. Останется след.
– Понимаю. – Девушка делает шаг вперед, и бледный свет догорающего очага дотягивается до ее лица.
Метла. Работа. Заметание.
Не смотреть в эти глаза!
– Ты отправишься за ней? – Фигура на троне добавляет к вопросу странный, почти молящий жест.
– А ты как думаешь? Но сперва я уплачу старый долг. Я всегда их плачу. А ты? Останешься сидеть и смотреть, как все разваливается?
– Я обещал.
Это слово обладает цветом пепла и тяжестью горы.
– Ты глупец. – Теперь это звучит покровительственно, но и приязненно. – Если она играет против тебя руками смертных, если играет твоим чувством чести, то ответь тем же. Блюди слово. Так хорошо, как только удастся.
– Но как? Объясни мне как?!
Девушка делает жест, и хлопья пепла кружат, рассказывая историю.
Метла. Работа. Заметание.
Склонить голову и спрятать улыбку.
Деана осталась одна.
С десяток дней назад новости перестали приходить, потому что рыбаки застали ворота города и вход в порт закрытыми. Несколько суток ее хозяева ждали, а потом однажды утром сложили свои скромные пожитки на лодки и уплыли – как пояснил старший рыбак – искать город, которому захочется есть свежие дары моря. Оставили ей половину сундука вяленой рыбы и несколько горсток сушеных фруктов, что, пожалуй, свидетельствовало о том, что она заслужила толику их симпатии.
Три дня как она оставалась одна. Одна на пляже, одна пред лицом абсолюта, каким был бесконечный океан.
Деана отыскала равновесие. Она вернется на север, в горы. Закончит паломничество в Кан’нолет, станет медитировать и молиться в месте, где Харуда огласил народу Законы, данные ему Матерью. Примет все дары Дальнего Юга, мудрость разбитого сердца – и все прочие тоже и станет ими утешаться. Потом найдет афраагру, которая пожелает принять мастера тальхеров, и начнет жить по-новому. Так, как только и может жить малая волна на своем пути к берегу.
Из размышлений ее вырвало шлепанье ног по мокрому песку. Крики и смех.
Такой, что заставляет тянуть оружие из ножен.
Они бежали со стороны города: сперва один, маленький и худой, потом несколько больших, с палками и веревками в руках. Ближайший из них размахнулся и ударил куском веревки по спине убегающего. Парень не вскрикнул, не заплакал, только склонил голову и побежал быстрее.